Тимур Туров - Камень судьбы

– Ну, теперь ты это знаешь…

– Знаю, – вяло кивнул Акунд. – Может быть, он пришел, но не видит нас?

Скулария покачала головой:

– У меня здесь шесть агентов. Он не приходил и не придет. Что-то случилось. – Сатресса тронула верог за плечо: – Извести всех, что наблюдение снимается. И усиль группу, контролирующую особняк Дэфтера. Особое внимание его личной охране. Как только кто-нибудь из них покинет дом, пусть садятся ему на хвост.

– Да, госпожа.

Достав из рукава шубки телефон, девушка набрала номер, коротко передала слова Скуларии и начала принимать доклады от агентов. Это заняло не больше минуты.

– Госпожа, все исполнено. Мы можем возвращаться?

– Пожалуй. – Скулария опять бросила косой взгляд на Акунда. – Ты готов занять трон Владыки Ксенфов?

– Да.

– Тогда думай, Всеотец тебя раздери! – неожиданно взорвалась сатресса, толкнув Акунда в плечо. – Или ты считаешь, что это должна делать только я?! Нам нужно как можно скорее добыть камень! Без него ничего не получится.

Он перехватил руку Скуларии, сжал – и тут же с криком отпустил. Нечто очень быстрое выскочило из запястья сатрессы, оставив на пальцах Акунда глубокие порезы.

– Ты что?! – спросил он.

– Не забывайся, милый. Будешь распускать руки – можешь потерять голову. В конце концов, в истории ведь были кланы сатра, управляемые женщинами, – с обворожительной улыбкой промурлыкала Скулария.

Когда двое высоких широкоплечих мужчин вошли в помещение дежурной части Мещанского ОВД, знакомый Глебу майор с красными глазами готовился передавать дела сменщику. К вечеру в дежурке стало попросторнее – всех задержанных ночью по плану «Перехват» отпустили, завсегдатаи из числа местных алкашей мирно спали на отполированных множеством тел скамейках «обезьянника», а серьезных происшествий на территории ОВД, слава богу, не произошло.

На мгновение застыв у дверей, чтобы сориентироваться, мужчины двинулись к стеклянной перегородке. Майору они сразу не понравились – слишком спортивны для своего возраста и стиля одежды. Такие строгие темно-серые костюмы обычно носят или дипломаты, или разведчики, что, в принципе, зачастую одно и то же.

– Слушаю вас, – внимательно всматриваясь в лица гостей, как можно холоднее произнес майор.

– Добрый день, – поздоровался один из гостей. – Мы из…

В воздухе возникло краснокрылое удостоверение. Майор вздохнул. Предчувствия не обманули его. Взяв «корочки», он пробежал глазами по тексту: «Главное разведывательное управление Генерального штаба Министерства обороны Российской Федерации. Девятое управление. Замятин Евгений Григорьевич, подполковник».

– А это мой коллега капитан Суворин.

– Слушаю вас, – повторил майор. Теперь в его голосе было куда больше чувства.

– По нашим данным, среди ваших задержанных есть человек, представляющий крайний интерес для нашего ведомства, – взял слово второй грушник. – То есть я хотел сказать…

Замятин одарил косноязычного коллегу красноречивым взглядом.

– Товарищ капитан хотел сказать, что мы должны забрать одного из задержанных, находящихся на территории ОВД.

– Вот как? – Майор еле заметно усмехнулся. – Кого же?

– Понимаете, мы сами не знаем, как он выглядит, только имя и фамилию, – наклонившись к окошечку в прозрачной перегородке, доверительным тоном произнес подполковник. – Звучит глупо, но факт.

Майор вздохнул и подумал:

«Сумасшедший день в сумасшедшем доме».

Возникла мысль, что собеседник ему лжет, но тут же пропала – зачем еще?

– Ситуация такова, – продолжил Замятин. – Наше управление занимается военными технологиями. Так случилось, что некий очень важный… скажем, прибор… да, именно прибор… пропал из одного конструкторского бюро и оказался не в тех руках. Мы действительно не знаем, кто его взял.

– Ну, давайте посмотрим… Как его звать?

– Глеб Погодин.

– Нет, такого у нас нет… – сверившись с документами, ответил майор.

– Он может скрываться под чужим именем, – сказал Замятин. – И у нас есть возможность определить того человека, который нам нужен, не по внешности.

– Каким образом?

– Прибор испускает некое излучение… нет, нет, не пугайтесь, это не радиация. Излучение совершенно безвредно для людей. Кроме того, самого прибора здесь быть не может, на похитителе осталось лишь остаточное излучение. И у нас есть датчик, позволяющий определять его. Суворин!

Капитан вытащил из кармана серебристую пластинку, напоминающую мобильный телефон. На круглом экранчике двигалась, помигивая, красная полоска.

– Вот видите? Датчик показывает, что похититель находится в этом здании. При сближении датчика и прибора цвет полосы индикатора поменяется на желтый. Нам нужно всего лишь обойти всех задержанных и выяснить, кто из них нас интересует.

– Мне нужно разрешение начальства, – тихо сказал майор.

– Уже! – широко улыбнулся подполковник, жестом фокусника выкладывая на широкий разделительный барьер лист бумаги. – Вот приказ начальника ГУВД города Москвы об оказании всяческого содействия нашей миссии.

– Ну что ж. – Майор поднялся, крикнул в открытую дверь комнаты отдыха: – Осташев! Замени меня. Идемте.

Глеб сидел на топчане и, чтобы как-то убить время, изучал стены камеры. Здесь было на что посмотреть. Многочисленные сидельцы, видимо, считали своим долгом оставить о себе какую-то память, отметиться, сообщить важную информацию своим товарищам или просто незнакомым коллегам по нелегкой воровской профессии. В итоге стены оказались сплошь покрыты письменами, и камера напоминала не столько узилище, сколько древнеегипетский храм.

Конечно, администрация как могла боролась с этим настенным творчеством. Выцарапанные в штукатурке надписи закрашивали, скалывали, затирали грунтовкой, но большинство из них все равно читалось довольно легко.

Самым старым по времени оказалось монументальное предостережение, высеченное высоко над дверью: «Чуваки, Карик стучит. Пласты скинул. Рик. Март 1965 г.». У унитаза среди всяких непристойностей выделялось короткое: «Светка – сука!» Классическое «Мочи «Зенит», «Спартак» – чемпион!» указывало, что в камере сидели футбольные фанаты, а «Россия для русских!» и «Слава России!» – скинхеды. Многочисленные «Здесь был…» перемежались с настоящими философемами типа «Закон суров, а мы суровее». Внимание Глеба привлекла полустертая надпись, за которой стояла настоящая трагедия: «Товарищи! Мы из «СО». Одного расстреляли. Мы не сдадимся. Октябрь 1993 год». Вспомнив, что происходило в Москве в октябре означенного года, Глеб помрачнел.

«Видимо, «Союз офицеров» Терехова. Да, на этих стенах просто криминальная летопись России…»

В коридоре послышались шаги нескольких человек. Глеб насторожился. Он поднялся с топчана, подошел к двери и прижался ухом к холодному железу. Вскоре стало ясно – идет какая-то проверка.