Yakov D - Первый литературный конкурс по мотивам игры S.T.A.L.K.E.R.

Кромешная тьма навалилась на меня внезапно. Я успел лишь подумать, что скоро наконец-то встречусь с Клавой. Кажется, начался мой путь к сумасшествию…

* * *

Старлей: "… что зовется…"

Капитан: "… семнадцать… восемнадцать… двадцать…"

Полковник: "… тот, другой… оба… кто-то из них… сколько?"

Старлей: "… белой скатертью, периной…"

Капитан: "… двадцать пять… тринадцать… ноль?.. восемь… пять…"

Полковник: "… все вместе?.. кто станет?.. где они?.."

Старлей: "… ниоткуда вдруг возьмется…"

Капитан: "… сто!.. сто один… сто два… двести… семь…"

Полковник: "… я не вижу их… спрятались?.. на счет три… все вместе… где они?.."

Старлей: "… и окажется звериной…"

Голова раскалывалась, трещала и шумела, как никогда. В ушах стоял непередаваемый гомон, источниками которого являлись мои товарищи. Я не мог понять, о чем они говорят. Все это было похоже на жуткую околесицу. Слава что-то считал, причем, судя по всему, не мог сосредоточиться на числах. Полковник, кажется, пытался что-то припомнить, осознать. Тоже непонятно. А Матвей, похоже, просто пел песню. Я хотел закричать, заставить все эти жуткие голоса заткнуться, но не смог. Не ощущая себя и своего голоса, я с ужасом понял, что мое сознание где-то далеко. Перед глазами стояла моя ненаглядная Клава, она широко мне улыбалась, я тянул к ней свои руки в надежде взять ее в объятья и никогда больше не выпускать… и не смог. Тело, словно кусок атрофированных органов, не подчинялось мне больше, и я был вынужден выслушивать бредни спецназовцев.

Какого черта, в конце концов?! Так и свихнуться можно! Я вдруг понял, что если еще немного все будет продолжаться в том же духе, то я действительно сойду с ума. А, может быть, спецназовцы уже свихнулись? Стоп-стоп… Что-то здесь не так.

Я пытался рассуждать, но мозг не хотел загружаться еще больше. Я думал, и одновременно с этим мысли напрочь отсутствовали в опустевшей голове.

Радуга… Радуга! Вот в чем дело! Я усиленно подключил свою мозговую систему к мыслительному процессу. Со скрипом, нежеланием и едва ли не отторжением мозг наконец-то принял в себя мысли и начал их обрабатывать.

Итак, радуга. Значит, вот что представляет знаменитая псионическая атака радуги. Она отупляет мозг в прямом смысле слова. Но как же спецкостюмы? Они же должны защищать!

Смешно… Высоколобые не имели возможности изучить радугу и ее свойства, и поэтому вложенная ими защита от психоатаки могла быть лишь гипотетической, основанной на очередной безумной теории эдакого Ньютона современности. Да только, видать, не сложилось, и примененная в биокостюме защита не способна предохранить от радужных атак. Все это зря? Мы все свихнемся?

Что-то кольнуло в груди, но лишь на краткий миг. Будь оно все неладно! Мне уже все равно. Я хотел увидеться с Клавой, со своим замертво рожденным ребенком. Один из охотников – Гром – как-то говорил: "Жизнь горька и несправедлива. Но она – единственное, что у нас есть". Эти слова помогли мне когда-то выбраться из омута страданий после смерти Клавы, выкарабкаться из казавшихся бездонными глубин горечи и несчастья. Смог, пережил, осилил. Тогда. Но Гром навечно остался в Зоне три года назад, не вернувшись из очередной вылазки. Избрал ли он сам этот путь или Зона заставила его расстаться с жизнью? Черт, какая разница? Это же совершенно не важно! Грома больше нет, Клавы – тоже, и что мне делать там, вне Зоны? Я не хотел сюда возвращаться, да видно, судьба. Предопределено мне расстаться с жизнью именно в этом месте. Я готов.

И внезапно, словно откуда-то издалека, раздался все нарастающий гул, за несколько мгновений затмивший собой все окружающие звуки. Мне хотелось закричать, закрыться от него, отгородиться стеной безмолвия, но я не мог. Уши, наверно, готовы были разорваться. И я вместе с ними. Крик застыл в горле, темнота померкла еще больше. И затем мир вокруг меня взорвался яркими всполохами света, сопровождающимися ниспадающим гулом, который вскоре затих. Я напрягся и открыл глаза.

Мое распростертое ниц тело утопало в грязи, лицо также было выпачкано этой мерзостью. Но я был рад, как никогда. Мысли о смерти отошли, и я понял, что спровоцированы они были этой неправильной радугой. Я остался жив. Жив! А ребята?

Я повернул голову налево, окунувшись правой щекой в холодную грязь, и увидел лежавшего рядом со мной Шейлза, скрюченного, пытавшегося закрыть руками голову. Жив. Через миг в наушнике раздалось его невнятное бормотание. Оно смешивалось с негромким сопением капитана Тихомирова. Тоже жив. А Матвей?

Я не слышал старлея, который минуту назад горланил песню. С трудом приподнявшись на локтях, я умудрился принять сидячую форму и осмотреться. Капитан лежал в нескольких метрах впереди, тоже прикрывая голову руками. Рюкзак полковника Шейлза покоился у моих ног. Странно… Почему Роджер снял его?

Выстрел боли пронзил затылок. Запустив пятерню в свою вьющуюся темную шевелюру, я с удивлением обнаружил на ладони кровь. Как будто нечто тяжелое ударило меня сзади. Кровь уже запеклась, но была еще довольно-таки теплой.

– Полковник, "кречет", – подал я голос. – Вы живы?

Сопение и бормотание оборвалось.

– "Чах"… "чахлый"? – слабо произнес Роджер. – Жив, вроде бы…

– Меня сейчас стошнит, – уведомил нас капитан, действительно секундой спустя предавшийся этому неприятному занятию.

Как же я был рад! Мы выжили, мы победили радугу! Мы смогли! Не зря нас натаскивали, не зря. И костюмчики, по счастью, не подвели.

– А где Кольцо? – спросил я, осознав отсутствие старлея.

– Старлей, ответь. "Кольцо", где ты? – запросил Шейлз. Ответа не последовало. Он повторил запрос, но с тем же результатом. – Где он, в самом деле?

– Похоже, не выдержал радуги, – предположил опорожнившийся капитан Тихомиров, поворачиваясь в нашу сторону. – Он тут все песни орал, а потом встал и пошел прямо к радуге. Я уже не успел остановить его.

– Как это? – удивился я. – Тогда мы должны срочно отправиться на его поиски. Может быть, он еще жив?

Оба компаньона недоверчиво уставились на меня.

– Он не смог, – произнес наконец Роджер, отводя взгляд в сторону. Этот почти двухметровый широкоплечий и мускулистый гигант сейчас казался маленьким испуганным мальчиком. Никогда прежде мне не доводилось видеть его в подобном состоянии. – Радуга забрала его с собой. Надо подумать о пути дальше.

Я ошеломленно осел наземь. Теперь нас уже трое? Мы же только что потеряли Жору! А теперь еще и Матвей? Черт побери, обоих украинцев не стало. И что теперь? Очередь за мной, последним выходцем этой страны?

Да как же так? Неужели биокостюм не спас парня? Тогда на кой черт он нам сдался? Он должен был защищать! Так почему же?..