Карен Трэвисс - Боевое братство

— Хорошо, — сказала Берни. — Карлос был героем. В наилучшем смысле этого слова, поскольку он совершал подвиги ради людей, а не ради какой-то идеи. Если возникал хоть малейший риск, он первым бросался вперед, опережая даже Маркуса. Он никогда не отступал. Он восхищался и гордился тобой. — "Эй, постой-ка, это еще хуже, чем сообщить ему плохие известия. Сколько можно поворачивать нож в ране?" — Мне до сих пор его не хватает. Ты это хотел узнать? Я могу припомнить несколько смешных случаев вроде того, когда он помочился на ботинки адъютанта…

— Я хочу знать, как он погиб.

— Он был награжден Звездой Эмбри. Разве это тебе ни о чем не говорит?

— Нет, решительно ни о чем. Это я и так знаю. — Да, Дом был скроен из того же материала, что и Карлос. Он никогда не отступал. И не отступит, даже зная, что рассказ причинит ему боль. — Ты была там, совсем рядом. И Маркус тоже. Но я не могу заставить его вспоминать то, что разбило его сердце. Расскажи, что ты видела.

"Им всегда кажется, что они хотят это узнать.

Возможно, Дому и в самом деле это необходимо".

Но уверена ли в этом она? Если ему все рассказать, то нельзя будет заставить забыть о случившемся. Свои слова обратно не возьмешь, и парень останется с этим грузом до конца жизни. Берни слишком любила Дома, чтобы по неосторожности запереть его в этой ловушке.

— Дом, он мертв, — сказала она. — Ты уже восемнадцать лет служишь и знаешь, что в реальности смерть совсем не такая, как в кино. Ты действительно хочешь знать все подробности?

Дом сейчас был очень похож на своего брата. Он чуть-чуть выдвинул челюсть, сжал губы в тонкую линию и немного нахмурился, словно напряженно размышлял.

— Да, — сказал он. — Я должен это знать.

"Это его брат. Он прав. Это не только мой секрет. В чем же дело: в его чувствах или в моей вине?"

— Это расстроит тебя, — снова предупредила она.

— Пускай. Я справлюсь. Спасибо. — Дом кивнул. Берни захотелось за ворот притащить сюда Бэрда и показать ему, как ведет себя настоящий мужчина. — И прости. Я не хотел будить страшные воспоминания.

Берни едва не забыла об этом, ведь Дом обладал той же способностью, что и Карлос. В первую очередь они оба думали о других. После гибели Карлоса минуло шестнадцать лет, а Дом беспокоится, что ей будет больно вспомнить тот день… Ладно. Она потерпит и не позволит другому Карлосу — тому, которого Дом и так знал, — избавить ее от тяжелого разговора.

"Прости, Карлос. Но ты это заслужил. Ты доказал, что был настоящим другом, и этого я не хочу тебя лишать. И еще я не хочу видеть твое лицо с дыркой от моей пули каждый раз, когда прицеливаюсь, и ненавидеть себя за то, что я сделала".

В тот день Карлос спас и ее тоже.

— Твой брат, — заговорила она, — сделал то, что каждый из нас делает хотя бы раз в жизни. Он просчитался. Но он погиб, чтобы спасти Маркуса, а Маркус был готов умереть, чтобы вытащить его. И оба они, не задумываясь ни на секунду, отдали бы свои жизни ради тебя. Не многие люди способны на такие чувства. Разве что бойцы. Поэтому мы знаем, что значит быть человеком. Это больше чем семья. Это и есть цивилизация. Лучшее, чего достигло человечество. Даже этот маленький выродок, Бэрд. Забавно, что это относится к компании громил, которые при помощи бензопилы охотно режут других живых существ.

Берни положила руки на плечи Дома и заставила его сесть. Его лицо казалось скорее просветленным, чем огорченным, как будто его озарило долгожданное откровение.

— А теперь я сделаю то, что должна сделать. Расскажу все до мельчайших деталей. Потому что я уверена: несмотря ни на что, Карлос Сантьяго был героем.

КОРАБЛЬ «ПОМЕРОЙ», ГДЕ-ТО НЕПОДАЛЕКУ ОТ ПОБЕРЕЖЬЯ ОСТРИ. ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД, СПУСТЯ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ ПОСЛЕ ЗАВЕРШЕНИЯ ОПЕРАЦИИ "УРАВНИТЕЛЬ"

— Приходи через час, — сказал офицер связи. — У нас будет сеанс передачи данных на спутник. Я уверен, что мы сможем включить и твое послание.

— Спасибо, сэр, — обрадовался Дом. — Я бы не просил, не будь это так важно. Но моя жена не знает, жив я или мертв. Я еще не разговаривал с ней после рождения ребенка.

— Нет проблем, — ответил лейтенант. — Все, что угодно, для парня, который с первой попытки загнал «Марлина» в грузовой отсек вертолета.

В другое время Дом только обрадовался бы, если бы к нему относились как к важной персоне: его, маленького Дома Сантьяго, поздравляли все офицеры. Но сейчас он лишь чувствовал себя смущенным и виноватым. Он не мог уснуть. От усталости его била дрожь, но, едва он падал на койку — а вокруг было столько свободных мест — и пытался закрыть глаза, внутренний голос твердил: нет, не делай этого, тебе не понравится то, что ты увидишь. Его бросало из одной крайности в другую. То накатывались слезы радости при мысли о рождении ребенка, то бросало в холодный пот от горя по погибшим этой ночью товарищам. Дом никак не мог обрести душевное равновесие.

Около двадцати трех часов он вышел в коридор и отправился на посадочную палубу ожидать прибытия «Ворона». «Померой» все еще находился на чужой территории и не зажигал огней, опасаясь преследования флота Остри.

"Я успокоюсь, когда вернутся Карлос и Маркус".

Они помогут ему справиться с волнением. Дом ждал, прислонившись к палубному ограждению, а матросы сновали взад и вперед и иногда останавливались, чтобы пожать ему руку. Вести быстро распространялись на корабле.

Немного погодя к нему присоединился Хоффман.

— Не могу ничего обещать, — негромко сказал он, — но я представил тебя к награде Звездой Эмбри.

— Но я еще не погиб, — ответил Дом. — Чтобы ее получить, я должен быть убитым, не так ли?

В этой шутке было слишком много правды. Хоффман ничего не ответил. Он испытывал не меньшую печаль, потеряв Бенджафилда, Йонга и Моргана — этих солдат из Песанга, которых знал столько лет, некоторых еще со времен осады Кузнецких Врат. В эту ночь никто не чувствовал себя победителем.

— И я тоже не погиб, — наконец произнес Хоффман. — И Тимьо, и Шим, и остальные. И все благодаря тебе.

— Я вовсе не герой. — В этот момент Дом больше всего на свете хотел оказаться рядом с Марией и детьми. — А как же остальные? Они получат награды?

Хоффман хотел что-то сказать, но передумал и, опершись на перила, замолчал. Хоффман был отличным командиром, но не слишком общительным человеком. Наверное, что-то произошло.