Алексей Калугин - Планета смертной тени

Дела обстояли хуже некуда.

– Не хватало нам только разбежаться на две банды, – мрачно заметил Дик.

– И начать охотиться друг за другом, – в тон ему добавил Кефчиян. – Нашим противникам только вождя недостает. После того, как ты Четвертого сломал, новый никак не прорежется.

– Появится, дай только время. Быть может, и сам Четвертый очухается.

– Не, Четвертый уже не боец.

– Будут разные мнения – значит, будут и недовольные. И кто-нибудь из них непременно доложит обо всем тюремщикам. Не по злому умыслу, а общего дела для, – Дик улыбнулся и посмотрел на Александра. – Что, Сашок, делать будем?

– Я поговорю с Юм-Памараком, – сказал Александр.

– О чем?

– О трангах. Если они хотят, чтобы мы отсюда убрались, пусть помогут нам.

– Им проще угрохать нас и завалить поселок камнями. Так, чтобы и следа не осталось.

– Проще – не значит лучше.

– Повтори, пожалуйста, – попросил Кефчиян.

– Если существует хотя бы крошечная вероятность того, что с трангами можно договориться, мы должны ею воспользоваться.

Чики демонстративно посмотрел по сторонам.

– Я что-то не вижу поблизости ни одного транга. Как ты собираешься выманить их из Лабиринта?

– Об этом я и хочу потолковать с Юм-Памараком.

– Шаман, помнится, говорил, что визиты трангов всегда неожиданные.

– Как бы там ни было, Юм-Памарак знает о трангах больше, чем мы.

– Ну, если учесть то, что мы про них вообще ничего не знаем…

Александр посмотрел на светло-пурпурное небо. Первое солнце уже миновало зенит. Второе только-только подбиралось к центру небосвода.

– Сколько человек ты с собой возьмешь? – спросил Дик.

– Только Жана. Если, конечно, он не против.

Кефчиян жестом дал понять, что согласен.

– Я имел в виду тех, кто хочет вернуть себе имя, – уточнил Дик.

– Я больше никого не поведу к Юм-Памараку, – угрюмо покачал головой Александр. – С меня хватит и одной смерти.

– Ты винишь себя в гибели Двадцать Первого?

– Это я отвел его к шаману.

– Он сам захотел вспомнить прошлое. И кто знал, что там у него, в этом прошлом.

– Верно. Поэтому я не хочу повторять ошибок.

– Но с остальными-то все нормально!

– Хочешь сказать, что мы, как сержант, должны принимать в расчет допустимый процент потерь?

– Все превосходно знают, что случилось с Двадцать Первым. И все равно многие хотят вспомнить свое имя и прошлое. Они сами сделали выбор. Это их собственное решение. Понимаешь?.. Ты здесь ни при чем.

– Я никого больше не поведу к Юм-Памараку. И никто не поведет.

– А что, если они пойдут сами?

– Ты должен удержать их.

– Как?

– Скажи… Скажи, что я вернусь с хорошими новостями.

– Ты представляешь, что здесь начнется, если шаман ничего тебе не расскажет?

– Тогда я сам войду в Лабиринт!.. Идем, Жан!

Александр потрогал рукоятку ножа под курткой и пошел в ту сторону, где из-за горизонта одно за другим поднимались безымянные светила. Надо будет спросить у Юм-Памарака, как уурсины называют эти две звезды, подумал он.

– Вы особо-то долго не задерживайтесь! – услышал он за спиной голос Дика. – А то ведь, сами знаете, народ тут нервный!

Не оборачиваясь, Александр помахал рукой над плечом.

Он не убегал от проблем. Но и не знал, как с ними разобраться. Решение, другим представлявшееся очевидным, ему казалось самоубийственным. Говорят, что, если умному постоянно твердить, что он дурак, он и в самом деле сделается глупым. К сожалению, с дураком обратный трюк не проходит. А колонисты твердо вбили себе в головы, что Лабиринт – это их единственный путь к спасению. Александр примерно представлял, что скажет на это Юм-Памарак.

– Нет, нет, нет, нет, нет! – замахал руками, затряс головой шаман, едва поняв, о чем идет речь. – Люди не могут заходить в Лабиринт одни, без уймарахов, ага! Только уймарахи знают, как найти выход из Лабиринта, ага!

– А если все же люди сделают то, что им не дозволено? – спросил Александр.

Юм-Памарак наклонился к собеседнику и перешел на свистящий полушепот.

– Тебе лучше знать, ага. Ты уже однажды переступил границу между жизнью и смертью, ага. Хочешь снова попробовать, ага?

Никогда еще Александр не видел шамана таким. Юм-Памарака едва не трясло, то ли от чрезмерного возбуждения, то ли от страха. Он то и дело нервно передергивал плечами и бросал настороженные взгляды по сторонам. Как будто боялся, что их могут подслушать.

– Устрой мне встречу с уймарахами.

– Ты совсем с ума сошел, ага?

– Мы хотим покинуть эту планету.

– Ага?

– Уймарахи привели вас сюда. Значит, они могут и нас отсюда вывести.

– Ты не понимаешь, что говоришь, – снова затряс головой Юм-Памарак. Да так, что косица его заметалась от плеча к плечу. – Ага!

– Ну, так объясни мне!

– Объяснить, ага? – Юм-Памарак махнул рукой вверх. – Ты можешь объяснить, почему птицы летают, а человек не может, ага? Можешь объяснить, для чего человек рождается, живет, а потом умирает, ага? Можешь объяснить, что находится за границами нашего понимания, ага?.. Запомни, ага! – Тонкий, сухой палец шамана уперся Александру в грудь. – Не стоит задавать вопросов, на которые не существует ответов, ага. Нам неизвестно, вследствие каких удивительных стечений обстоятельств возник мир, в котором мы живем, ага. Кому это было нужно, ага? Зачем, ага?

– Никому и незачем, – ответил Александр. – Вселенная существует без каких-либо причин. А в жизни нет смысла.

– Ты, видно, совсем дурак, если говоришь такое, ага, – безнадежно махнул рукой Юм-Памарак. – Если мы чего-то не знаем, то это вовсе не означает того, что этого вовсе не существует, ага.

– Уймарахи знают, в чем смысл существования Вселенной?

– Уймарахи вообще ничего ни о чем не знают, ага. Уймарахи – это исполнители, ага. Они делают то, что им приказано, но при этом понятия не имеют зачем, для чего это нужно, ага… Смотри, – Юм-Памарак поднял руку с открытой ладонью, – я приказываю своим пальцам сжаться, – он сжал ладонь в кулак, – а теперь – снова разжаться, – пальцы разлетелись веером, – ага. Моя рука может взять нож, ага. Но она не будет знать, что с ним делать, до тех пор, пока я не прикажу другой руке взять палку, которую нужно остругать, ага… Понимаешь, ага?

– Кто управляет уймарахами? Кто отдает им приказы? Лабиринт?

– Ты снова смотришь на обеденную циновку сверху, – с грустью улыбнулся Юм-Памарак, – видишь только то, что на ней стоит, и не замечаешь того, что спрятано под ней, ага.

– Мне сейчас не до этого, Юм-Памарак, – болезненно поморщился Александр. – Дела в нашей колонии – хуже некуда. Мы не продержимся долго.

– И что произойдет, ага?

– Не знаю. Но, что бы ни случилось, добром это не закончится.

– Ты это знаешь или чувствуешь, ага?