Роман Глушков - Стальная петля

– Капитан Баграмов утверждает, что при проходе через Барьер его тело утратило подвижность и будто налилось свинцом, – просветил меня Решетов. – Еще говорит, что если бы не механические усилители мускулатуры, вряд ли он и его ребята смогли бы вообще там передвигаться. Иных проблем вроде бы разведчики не испытали. Но для вас-то, пилота, троекратные перегрузки более привычны, верно? К тому же вам ведь не придется находиться в аномалии несколько часов. Пролетите опасный трехкилометровый участок, а дальше… Хм, а дальше, если я ответил на ваш вопрос, давайте перейдем ко второй вашей задаче. Сами понимаете: время нас поджимает…

Спустя час я уже сидел в кабине «Пустельги», прогревал двигатель и проводил привычную предполетную проверку бортовых систем и оружия. На душе у меня по-прежнему скребли кошки, но за последний час моя тревога не усилилась. Она стабилизировалась, подобно Барьеру, а когда я забрался в пилотское кресло и услышал приветствие виртуального штурмана, мое настроение даже чуть-чуть приподнялось.

Хороший знак. Все вокруг с ума посходили, привычная реальность рассыпается, словно песчаный замок, а в моем маленьком мирке все осталось как прежде. И голос Железной Леди – моего штурмана Марги – все так же невозмутим и по-деловому сосредоточен.

И чья только умная голова придумала давать бортовым компьютерам военных вертолетов последнего поколения голоса фригидных и властных стерв? Однако нельзя не признать: задумка удалась. В училище я постигал азы пилотирования на престарелом «Ка-52», который общался со мной хорошо поставленным, четким голосом профессионального диктора. Со временем ты попросту привыкал к его неизменно-бодрым интонациям и в итоге начинал относиться к нему, как к хорошему другу. С ним порой удавалось поболтать, на него можно было прикрикнуть или же попросту от него отмахнуться. Подобная дружба с виртуальными штурманами долго считалась в порядке вещей, пока однажды не выяснилось, что неуставное общение с техникой пагубно влияет на внимание и концентрацию пилота.

И тогда на смену нашим привычным электронным приятелям пришли Железные Леди. К ним нельзя было привыкнуть в принципе. А подружиться или, не дай бог, заигрывать с ними – и подавно. Резкие, холодные голоса штурманов нового поколения стегали вас, будто плетка, но это была именно та порка, которую принято называть воспитательной.

Если верить статистике, количество аварий, вызванных человеческим фактором, среди вертолетчиков, летающих со штурманом-стервой, снизилось втрое. Пилоты опасались сказать ей лишнее слово и стали внимательнее прислушиваться к ее рекомендациям. А она педантично фиксировала все случаи, когда вы от них отступали, и сию же минуту докладывала об этом куда следует.

«Черные ящики» остались в прошлом. Теперь диспетчеры могли при необходимости узнать обо всем, что творится в кабине пилота, как будто сами находились рядом с ним. К чести создателей Железной Леди, надо заметить, что они наделили ее не только мерзким характером и обязанностями сексота, но и недюжинным искусственным интеллектом. И если она видела, что выбранная пилотом тактика оказывалась лучше предложенной ею, то всегда без обиняков это признавала.

И пусть штурман-стерва делала это тем же невозмутимым, суровым голосом, тебя от ее похвал прямо-таки распирало от гордости. Еще бы! Ведь они тоже фиксировались где положено и благоприятно отражались на твоей профессиональной репутации. Самые дотошные и самолюбивые из нас даже вели учет услышанных в свой адрес от Леди скупых комплиментов и похвалялись ими перед сослуживцами. Я такой ерундой никогда не занимался, хотя, скажу без ложной скромности, тоже мог бы предъявить на этом состязании достойный список собственных заслуг.

– Добрый день, лейтенант, – поприветствовала меня Марга, после чего не преминула отметить: – Ваш психический настрой перед полетом вызывает у меня серьезные опасения. Я рекомендую Тольтеку снять вас с этого задания и поручить его кому-то другому.

– Ну попробуй, сними, – с легким злорадством усмехнулся я. – Только, боюсь, сегодня не твой день, и к твоему совету никто не прислушается.

– Спасибо, Марга, я тебя понял. Твоя рекомендация отклоняется. Кайман остается в строю и приступает к выполнению задания, – раздался спустя несколько секунд в наушниках голос Тольтека. Таков был позывной подполковника Сафронова, которому Решетов поручил руководить моим полетом с земли. Опять-таки затем, чтобы я чувствовал себя увереннее. Еще одно мудрое решение. Перед полетом в пугающую неизвестность командование поддерживало меня как могло. Что ж, огромное спасибо ему и на этом. Его чуткое отношение ко мне и впрямь ободряло.

Предполетная проверка прошла по плану. Слово Тольтека было для Марги весомее моего, и она без пререканий допустила меня к управлению «Пустельгой». Я в последний раз окинул взглядом мониторы и индикаторы, пристегнул ремни, после чего выждал пару секунд и доложил:

– Борт «шестнадцать» к полету готов. Повторяю: борт «шестнадцать» к полету готов.

– Борт «шестнадцать» – взлет разрешаю! – ответил Тольтек. – Повторяю: борт «шестнадцать» – взлет разрешаю… Удачи, Кайман!

– И вам удачи, Тольтек, – ответил я, поскольку осознавал: она в одинаковой мере понадобится нам обоим.

– Файл «Семья» загружен, – бесстрастно сообщила мне Железная Леди сразу, как только я получил «добро» на взлет, но еще не приступил к нему. – Третий монитор. Время проигрывания файла: восемь секунд.

– Спасибо, Марга, – поблагодарил я и перевел взгляд на указанный дисплей.

Это была моя неизменная и нерушимая традиция: просматривать перед каждым взлетом коротенький видеоролик, который я периодически обновлял по мере того, как подрастала дочка. На этой записи она и Лиза улыбались, махали мне на прощание руками и посылали воздушные поцелуи. И все. Восемь секунд – ровно столько я мог позволить себе на прощание с семьей непосредственно перед каждым вылетом. Восемь секунд, которые значили для меня намного больше, чем пятиминутный предполетный аутотренинг, коему нас обучали в училище.

Конечно, поначалу Железная Леди пыталась категорически воспротивиться моей традиции и всякий раз исправно строчила на меня рапорты. Строчила до тех пор, пока командованию это не надоело и оно не приказало Марге быть терпимее к этой маленькой слабости пилота Хомякова. Наши отцы-командиры – тоже люди, и, прежде чем занять штабные кресла, каждый из них успел налетать немало часов. И у каждого также была в то время похожая безобидная традиция или талисман. Вот они и закрывали глаза на то, что кто-то из моих боевых товарищей непременно выкуривал перед заданием сигарету, кто-то читал приносящий ему удачу стишок-заклинание, кто-то надевал на шею оберег, кто-то слушал любимую музыку, а кто-то, как я, наскоро прощался с родными.