Валерий Большаков - Наблюдатель

Виштальский широко улыбнулся.

– Наше нечаянное свидание, профессор, – сказал он, – напомнило мне встречу д'Артаньяна с кардиналом Ришелье.

Свантессен тонко улыбнулся и сказал вкрадчиво:

– Но не забывайте, что хитроумный гасконец тогда отклонил предложение его преосвященства. И чем он кончил? Годами прозябал в опале и безвестности! Вы же поступили мудрее, Давид, и вас ждет блестящая будущность. Это я вам гарантирую. А теперь ступайте досыпать, мон шер, и будьте готовы к борьбе за дело нашей родной планеты и всей доминанты Земли.

– Всегда готов! – пылко ответил Виштальский.

Прошла неделя верной службы королю Толло-но-Хассе. После знаменательной встречи Давида затянуло спокойное течение буден, да и служба не требовала особых усилий. Рыцари охраняли особ королевских кровей и монарший дворец (то есть толкались в приемных, хвастаясь подвигами военными и любовными), патрулировали улицы города (не забывая наведываться в каждый приличный кабачок), повышали уровень боевой и политической подготовки (попросту говоря, дрыхли или резались в кутар – курредатское подобие земных игральных карт, только не бумажных, а нарисованных на деревянных дощечках, – стук и треск от них расходился по всему дворцу).

Длинный Досс и квадратный Когг помогли Тавите Вишту купить хорошего породистого долгонога, приведенного на продажу в Хассе с Дальнего Юга. Тамошние князьки-вассалы были бедны и платили королю-сюзерену дань натурой – слали в метрополию зерно, шкуры, пряности, тертые водоросли соо-соо для курильниц и сушеное мясо. Привозили южане и долгоногов – резвых, норовистых, неутомимых в беге. Серый зверь с зачерненным носом сразу понравился Давиду. Долгоног, правда, не сразу ответил хозяину взаимностью, дичился поначалу, но ничего, привык, стал отзываться на кличку Маус, радостно фыркал, завидя Виштальского издали, и тянулся губами, выклянчивая сладкие корешки, до которых был большой охотник.

Виштальский каждый день ждал известий насчет повышения в звании, но Кардинал не давал о себе знать, а наведываться в приемную Большого Жреца, где толклась масса мелкопоместного дворянства, взыскующего благ и чинов, Давиду было стыдно.

И вот однажды, отдыхая после ночного дежурства и раздумывая о судьбах цивилизации, Давид прошлялся весь день, знакомясь с городом и забредая в такие уголки, куда не заглядывал ни один смирный обыватель. Под вечер Виштальский устал бродить и вернулся к дому купца Восса-но-Сау, где стал на постой. Тут-то на него и вышла целая компания во главе с Коггом – человек десять рыцарей. Зогг, Досс, Торр-но-Бау, Ити-Ло. Давид с удивлением узнал Нанга, затесавшегося в компанию, – командир смотрел на него без обычной ухмылочки, с холодным удивлением, с подозрением даже.

– Вот он, ребята! – заорал Когг. Он сделал не понятый Виштальским жест, и рыцари дружно грянули:

– Поздравляем господина младшего приора Тавиту Вишту! Виват! Виват!

– Уже? – глупо выразился Давид.

Стала понятна холодность Нанга. Кому понравится какой-то выскочка, одолевший за неполную декаду столько ступеней, на восхождение по которым ты истратил полжизни!

– Уже! – загоготали гвардейцы.

– Проставиться надо, – прозрачно намекнул Когг и сжал пальцы в щепоть, что примерно соответствовало земному щелканью по кадыку.

– Понял, – осклабился Давид и закричал: – Вперед, доблестные рыцари! Сегодня вам не придется идти домой – вас туда понесут!

– Га-га-га! Хо-хо-хо! – было ответом.

Завалились гвардейцы в портовый кабак, весьма непритязательный на вид, но внутри оказавшийся чистеньким и даже уютным.

Обтесанные каменные стены поднимались по углам, образуя сводчатый потолок, с него свисали на цепях старинные светильни, заправленные жиром зверя саах, не дающим копоти. Трепещущий свет падал на длинные столы, сколоченные из крепких досок. Вдоль стен стояли разлапистые якори и две громадные раковины в рост человека, распахнувшие по четыре створки, отливающие перламутром.

Рыцари ворвались с криками и гоготом, заняли лучший стол, шуганув парочку горожан и затребовали вина, мяса и прочего, годного в пищу.

– Хозяин! – взревел Давид, швыряя на стол вязку серебра. – Тащи всё!

Кабатчик забегал, как посоленный, гоняя прислугу и поваров. Вскоре стол перед голодными латниками ломился от съестного и горячительного.

– Ну, за младшего приора! – провозгласил Когг.

– Виват! – грянули рыцари.

Кубки, полные настойки из корней дерева вилльна, громыхнули, сталкиваясь над столом, и обожгли глотки. Хорошо пошло!

– Не тормозим! – заорал Давид. – Не тормозим! По второй! За короля!

– За короля! – радостно заревели рыцари. – Виват! Давид, чувствуя, как крепкая настойка греет изнутри и пьянит, набросился на закуску.

– Это кто ж так радеет за тебя? – спросил Нанг, сидевший рядом с Виштальским. – Не дочка ли комита Фарра? Слыхал я, король подарил ей ожерелье невесты.

– Нанг! Кто за меня, не скажу. Рано! Но будь уверен, по головам друзей вверх не полезу – люблю, знаешь, подниматься по вражьим черепушкам!

– Закусили? – громогласно спросил Когг. – Наливаем!

Налили. Выпили. Закусили. Движения рыцарей приобрели размашистость, а голоса – глубину и задушевность.

– Какого я давеча долгонога приобрел, вы бы видали! Красавец! Из степей Поо, а там знают толк в бегунах. Птиц обгоняет!

– А на той неделе еще. Да-а. Девица она, конечно, редкая. Ноги, грудь. Порода!

– Вчера он мне и говорит: давай, дескать, к рыбакам наведаемся! Девочки там безотказные, много не возьмут! А только я не стал связываться.

– Слух пошел, что его преосвященство нанял три сотни горцев, чтобы берегли его от побитий и за нами приглядывали…

– За нами-то зачем? Не дети малые…

– А чтоб мы его заповеди чтили!

– Ага! Я сначала с ума сойду, а потом уже стану чтить его писания.

– Господа р-рыцари! Господа. Давайте выпьем за. За кого бы нам выпить? А давайте просто так!

– Наливай!

В голове у Давида после третьей шумело изрядно, тем не менее он первым заметил появление в кабаке горцев из Охранных отрядов Большого Жреца. Горцы были в полосатых кожаных юбках и куртках-безрукавках, на ногах – теплые обмотки, руки от запястий до локтей замотаны полосками луба в три слоя. Загорелые лица с трудом удерживали постное выражение, а в длинные усы были вплетены ленточки.

– Рыцарям – предложение! – рявкнул горец-командир, на шее которого был повязан пышный сиреневый бант. – Расходиться!

Рыцари с изумлением посмотрели на горца.

– Ты что-то сказал? – промычал Нанг, наливаясь кровью.

– Вякнул, вякнул! – подтвердил Когг. – Приказал нам расходиться. Нам!

– Ага! Давненько я этих дуболомов за усы не дергал.