Валерий Большаков - Наблюдатель

На помосте стояли двое – его преосвященство Большой Жрец в черной сутане до пят, с откинутым куколем, подпоясанный плетеным ремешком, и король Толло-но-Хассе, тоже во всем антрацитово-черном, но настолько плотно затканном серебром, что напоминал бесформенную статую, отлитую из тускло блестящего металла. Его высокородие, обычно пьяный и веселый, был трезв, скучен и вял. Но Свантессену требовалось шоу жизнеутверждающее – Кардинал щелкнул пальцами, и малый жрец быстренько поднес монарху кубок с винно-водочным изделием. Король расцвел на глазах. Выхлебал всю порцию, икнул и блаженно улыбнулся.

Давид подъехал ближе – «первый ряд» из комитов, расцвеченный присутствием дуки Шасса-но-Фау, расступился. На ходу соображая, что ему делать, галактист покинул седло и снял с плеча овал транслятора. Громкий шепот разнесся по толпе, и Свантессен улыбнулся не без удовольствия.

– Взойди, о, воин! – возопил Толло-но-Хассе и картинно протянул длани к Виштальскому.

Площадь замерла, люди затаили дыхание. Тишина настала такая, что был отчетливо слышен звук падения свернувшегося листа вилльны в парке.

Давид, держа транслятор в вытянутых руках, медленно поднялся по ступеням на помост и сделал три шага. Кому передавать обруч, он не знал, но король его выручил – его высокородие принял транслятор, поднял его повыше, показывая регалию народу, и повернулся к Свантессену, не опуская задранных рук.

В тот же момент провыли трубы, и десятки горластых герольдов разнесли над площадью старинную формулу:

– Священнейшее коронование его владычества начинается! Его высокородие король, восшедший на прародительский наследный престол государства Курредатского и нераздельных с ним земель, возлагает корону на Верховного правителя, императора Вантасса! Да приосенят Творцы своею всепомощной благодатью в день оный вожделенный всех мужей и жен, старых и малых, ближних и дальних!

Король торжественно возложил транслятор – его руки нетвердо держали обруч у головы Свантессена. Овал медленно стянулся в круг, обжимая волосы с проседью. Толпа шумно выдохнула.

– Всепресветлейшему, Державнейшему, – грянули герольды, – Верховному государю – слава!

– Виват! – рявкнули рыцари.

– Виват! – крикнули нестройно графья и герцоги.

– Виват! – восторженно заревела толпа.

А император Вантасс стоял и скромно улыбался. Потом посмотрел на Давида и подмигнул ему.

Незаметно минул месяц – четыре недели, двадцать восемь дней.

Работы на Виту Боку навалилось столько, что ни вздохнуть, ни охнуть. И это было прекрасно – на отчаяние, на тоску, на выматывающее ожидание просто не оставалось времени.

Группа земных ксенологов – три сотни светил – от зари до зари пропадала у своих коллег сириусян, а команда космонавтов-сириусян осваивала новенький звездолет «Йуругу», оборудованный нуль-установками. Рядом с «Ра» опустились «Нооген» и «Мицар», «Шакти» и «Лембой» – целая эскадра экспедиционных кораблей готова была отправиться на поиски сокровищ Волхвов. И пробил час…

«Ра» пролетел мимо Маран-им, плавно гася скорость, и вернулся, описав эллипс. На третьем витке корабль вышел на круговую орбиту. До морей и океанов планеты, до ее гор, лесов и степей оставался какой-то мегаметр. А ведь еще вчера пролегала пропасть в сто парсек.

Нуль-звездолет сверхдальнего действия, перемигиваясь с крейсерами Второго космофлота, вышел на четвертый виток. Его опознали как своего и дали разрешение на посадку.

Бурый материк, нечетко видимый сквозь розовую дымку атмосферы, всё медленней передвигался по экрану. В поле зрения вплывало выпуклое зеркало сиреневого океана с отраженным в нем солнцем. Показался странный остров – круглый, розовато-серый, изрезанный множеством каньонов, трещин и борозд, идущих строго параллельно, как будто по этому клоку суши граблями прошлись, расписав спиралями и завитками.

– Это остров Горелый, – глянул в экран Лобов. – Толян, садимся здесь, остров необитаемый, тут нас никто не достанет.

– Добро, – проворчал командир. – Объявляю посадку! Звездолет развернулся днищем вниз и притормозил. Тяготение немедленно призвало «Ра» к себе. Начался спуск.

– Сейчас немного потрясет – входим в плотные слои.

Планета приближалась, подсовывая под корабль Горелый остров. Стали видны серповидные дюны и рощицы, смахивающие на клочья черной пены. Но наибольшее любопытство вызывали огромные проплешины, гладкие и блестящие под солнцем, круглые или овальные.

– Знаете, на что это похоже? – сказал Новиков со штурманского поста. – Как если бы огромные фотонные корабли стартовали отсюда.

– Привет! – буркнул Грига. – Да они бы тут всё позаражали радиацией!

– Есть еще одна версия, – спокойно добавила Вита. – Это могут быть следы сверхмощных лучевых ударов.

– Думаешь, здесь была война?

– А почему нет?

– Полная мощность на оси! Статический откат.

Корабль завис над каменистой равниной со скалистыми грядами, тонущими в нагромождениях зелени. Гравизащитные системы как бы вычли массу корабля, подвесили его на высоте километра.

– Полная мощность на оси! Уменьшить статический откат.

Гул гравитаторов разошелся по переборкам.

– Половину мощности на оси! Малый статический откат.

– Реакторы на холостой ход!

– Посадка в точке надира. Ноль – ноль. Антигравы стоп!

Корабль сел. Командир, не мешкая, выпустил киберразведчиков. Шустрые машинки понеслись вокруг звездолета, выписывая спираль. Остановились, вытащили бурмобиль и проделали дырку в километровой проплешине блестящего, как зеркало, шлака. Оказалось, что грунт кипел в этих местах и застыл на глубине в десять метров.

– Всё, набурились? – нетерпеливо спросил командир корабля.

– Радиологической опасности нет, – доложила СРР, [2]– биологическая опасность отсутствует.

– Вылезаем! Я спущу вездик.

– Давай, – кивнул Лобов, – поищем место под город. Каспар! Будь другом, запусти киберов поближе к океану, туда, где дюны!

– Бу-сде!

Бурили роботы-разведчики у самого края круга, дальше шла просто опаленная земля, голая – ни травинки. Шаровые шасси вездехода размолачивали верхнюю корку, растрескавшуюся наподобие такыра, а потом к скребущему звуку прибавился чвакающий – приближались джунгли. Вита жадно вглядывалась в мир за спектролитовым колпаком вездика.

Лес стоял корявый – деревья выросли кривыми, изломанными, а воздушные корни пушились и спутывались между собой. Живности – никакой, только парочка образчиков какой-то мелкой многоногой пакости перебежала дорогу, вызвав у Боки приступ отвращения.

За лесополосой, как в зеркале, расстелился еще один круг древнего расплава, и снова шасси гулко зацокотали по крепкой глади.