Юлия Латынина - Нелюдь

Старая дама покачала головой.

– Не думаю, что воздух станет чище. Девяносто восемь процентов выбросов, отравляющих атмосферу, приходится на заводы и наземный транспорт.

– Тогда зачем же стройка?

– Видите ли, коммодор, все космопорты планеты так или иначе контролируются присутствующими здесь лицами. Это не позволяет губернатору Шану Шаннери отбить деньги, которые он заплатил за должность. И так как он не в силах отобрать у нас контроль над космопортами, он задумал построить Кольцо и Гусеницу.

– Подарите первому министру мешок иридия и купите отставку губернатора.

– Мы подарили два мешка. Господин министр сделал из этого неверный вывод. Он решил, что в том месте, где ему дарят два мешка иридия, его племянник Шан Шаннери может собрать еще сто.

– Заплатите налоги.

– Если мы заплатим налоги, вся экономика Ярмарки рухнет. Налоги в империи назначаются не для того, чтобы их платили. А для того, чтобы разорить с их помощью тех, кто не имеет власти, и даровать освобождение от них тем, кто власть имеет.

– Это не моя область компетенции, – сказал ван Эрлик.

– «Эдем» может уничтожить Гусеницу через две недели во время испытаний.

– Это гражданский объект.

– На базе «Возмездие», по уточненным данным, погибли восемь тысяч семьсот человек. Их них только пять тысяч двести были военнослужащими.

Ван Эрлик молчал. Его собеседники были не те люди, которых стоило убеждать, что «Эдем» не атаковал базы над Баррой. Они могли сделать неверные выводы из его слов.

– Сочувствую вам, мэм. Но я не работаю по найму.

Старая дама улыбнулась:

– Не думаю, что у вас есть выбор, коммодор. Если, конечно, вы не прочь еще раз повидать своих спутников.

Ван Эрлик бешено рванулся из кресла – и замер. В лицо ему смотрело дуло станнера, красный огонек свидетельствовал, что оружие установлено на максимальную мощность. Желтая зона означала десятиминутный паралич, оранжевая – инсульт, красная превращала человека в овощ; гражданские модели имели только желтую зону.

Ван Эрлик всегда считал, что спецстаннер «Шорох» представляет из себя любопытную комбинацию самого безвредного и самого страшного оружия, которое только может быть направлено против человека.

Ван Эрлик оскалился. Губы его попозли вверх, нос пошел складками, словно на морде нападающего барра.

– Попробуй только, – прошипел ван Эрлик, и всем присутствующим показалось, что с его оскаленных зубов падают капли яда, – и «Эдем» разнесет не Кольцо, а всю твою долбаную планету.

– Вы не поняли, коммодор. Мы не делали из ваших людей заложников. Мы слишком поздно узнали, что за ними следят. Они в руках губернатора. Я отдала приказ отбить их, пока их везли, и это стоило мне пятерых.

«Шорох» исчез.

Ван Эрлик медленно опустился обратно в кресло.

Ван Эрлик стоял посереди лужайки с цветным фонтаном.

Старый барр лежал у воды, и его серые перья медленно шевелились в фонтане. Горло и грудь его были заляпаны черной кровью с едва заметным фиолетовым оттенком.

Драгоценный_цветок лежала у яблони, как комочек опавших лепестков. Видимо, она пыталась улететь: ван Эрлик нащупал под перьями переломанные косточки. Механически он отметил две или три обгорелые кучки где-то у порога дома: Чеслав пытался защищаться, и, судя по всему, у него это почти получилось. Но нападающих было слишком много.

В трех метрах перед Драгоценным_цветком , уткнувшись головой в траву, лежал огромный черный ньюфандленд. Задняя часть его тела была размазана гравигранатой в тонкую кашицу. Ван Эрлик присел у черного тела и взъерошил рукой шерсть.

Ньюфаундленд вдруг открыл глаза.

– Вон! Все вон! – закричал ван Эрлик.

Сопровождавшая его старая дама в белой юбке и с черной косой переглянулась со своими охранниками, – а потом стремительно присела возле собаки.

– Он выживет? – спросила дама.

Эйрик промолчал. Дама ничего не сказала, и не отвела глаза, когда размазанные в кашу клетки зашевелились и стали превращаться в зеленые лужицы.

– Ты предпочитаешь взять с собой людей или барров? – спросила старуха, когда лужицы стали сползаться друг с другом.

– Барров.

Два дня новый шеф службы Опеки был очень занят.

Он проводил совещание и принимал дела; он наблюдал за отлетом Красного Флота, посланного на поиски «Эдема», и принял приглашение Нина Ашари полюбоваться новой симфонией «Танец бабочек», представляемой локрами и людьми в его загородной резиденции.

Генерал Трастамара дал два интервью, в которых высоко оценил заслуги своего предшественника Ассена Ширта и выразил сожаление, что тот пожелал покинуть государстенную службу и заняться бизнесом. Генерал Трастамара заявил, что будет готов в любой момент уступить кресло своему наставнику и старшему брату.

Это мало кого обмануло, потому что крупный новостной портал повесил фрагмент записи, сделанной скрытой камерой в императорском саду. Люди генерала Трастамары нашли человека, который продал порталу запись, и переломали ему кости – жест, высоко оцененный многими обитателями дворца.

На вторую ночь, после бесконечных встреч, просьб и совещаний, Станис Трастамара снова прилетел в Коралловую Усадьбу в пригороде столицы.

Совещались только трое. Сам Станис, Родай Син, и старый Ли Трастамара. Живоглот был опять очень плох.

Казалось, у него исхудали не только кожа, но и кости. Тело его висело на кресле, как сдувшийся шарик. И только глаза его сверкали, как плазменный росчерк растаявшей в космосе боеголовки. Ли Трастамара был жив, пока был жив его мозг, – а мозг его не переставал жить, думать и удивляться.

– Итак, что нам известно? – спросил Ли Трастамара.

– Мы зафиксировали две встречи принца Севира с первым министром, – ответила Родай Син, – он заплатил пятьдесят миллионов эргталеров за пост помошника первого министра для человека по имени Харра, которого он привез с Рамануссена, и двести миллионов – за пост губернатора Орты для одного из своих друзей. После того, как губернатор Орты заплатил триста, первый министр отказался возвращать деньги и взамен предложил назначить любого из людей Севира губернатором Лены. Севир указал, что за Лену ему придется вести войну, и они сошлись на том, что в дополнение к Лене холдинг Ашари получит заказов еще на триста миллиардов.

– Нам удалось выяснить, – продолжил Станис Трастамара, – что Нин Ашари создал для «Эдема» не один, а два комплекта пусковых установок для «Бореев-М». Одна была якобы использована в испытаниях. Иными словами, они не только не украли деньги. Они выполнили два заказа за одни и те же деньги, и доставили установки на Аркуссу. Корабль, который это сделал, через два месяца пропал.