Юлия Латынина - Нелюдь

Сверху блеснуло, и куст за спиной стал стеной пламени. Трастамара поднял руку и что было силы ударил о скалу комм. Хрупнуло стекло, включился аварийный передатчик. Теперь ребята в челноке знали его координаты. Они должны были попытаться взлететь и забрать его со склона.

Шансы выжить у них у всех были минимальны, но, как гласила старая поговорка, даже электрон из твоего наручного комма имеет отличный от нуля шанс в следующее мгновение оказаться за орбитой Митры.

Станис Трастамара перекатился через обнажившееся ребро горы, все в синих и белых мхах, и спрыгнул вниз. Он бежал по склону, иногда отталкиваясь от слоистых скал, а иногда срываясь и катясь между зеленых колючек и алых цветов, потом снова поднимаясь на ноги и снова падая.

Вокруг вспыхивали деревья; в воздухе висел густой запах ванили, как бывает всегда, когда палят из станнера; один из выстрелов задел его на излете, нога отнялась, Трастамара запнулся с размаху о какой-то висячий корень и головой вперед вылетел из-за кустов на выложенную узорчатым мрамором дорожку.

Дорожка вела к огромной водяной клумбе. Посереди клумбы плакал фонтан, и венчики цветов, плавающих на воде, образовывали герб принца Севира. Из-под фонтана вилась лестница. Струя воды, стекавшая по ступенькам, была накрыта сверху матовым полем, и внутри перил из спирального поля тоже текла вода.

Около клумбы стояла тележка с какими-то водяными корнями, и возле тележки на корточках сидел совершенно ошарашенный человек в сандалиях на босу ногу и синей робе садовника.

Трастамара ударил садовника пальцами в горло, перепрыгнул через клубму и захромал вниз.

Над головой пронеслась огромная тень. У самого подножья лестницы, прямо на засыпанную песком площадку, расчерченную белыми полосами для игры в скватч, опускался красно-белый челнок с эмблемой Службы Опеки.

Если у них и были шансы, то только в первые две минуты. Принц Севир был параноик, а у паранойи – свои недостатки. Параноик замыкает все командование на себя, а когда командующий мертв, подчиненные растеряны. Не стоит полагаться на растерянность, планируя операцию; но позволительно надеяться на неразбериху, планируя отход.

Трастамара перелетел через две ступеньки, выстрелив в чье-то черное тело, вывалившееся из соседних кустов. В красно-белом боку челнока поползли в стороны стальные веки внешнего люка.

В следующую секунду выстрел из гиперпушки расколол пространство; гравитика челнока мгновенно вышла из строя, хлестнув Трастамару волной в пятнадцать g, – и тут же челнок взорвался.

Силовое поле лестницы исчезло, Трастамара рухнул в воду, поскользнулся негнущейся ногой и полетел вниз. Сверху сыпался дождь из горящей брони и плоти.

Пилот катера и двое охранников были добровольцами. Когда обсуждали план операции, Трастамара посоветовал им надеть Плащ. Они отказались.

Станис Трастамара выкатился на оплавленный песок площадки, перепрыгнул через оскопленный взрывом куст и оказался на аккуратно выложенной плиткой террасе. Матовый козырек поля защищал террасу от солнца, с плетеного кресла, придвинутого к изысканному каменному столику, свисал плоский лист биокомпьютера. На столике стояла плоская вазочка с фруктами.

Огромные стекляные двери с террасы были распахнуты настежь, и мир за ними был как крошечный лоскут спокойствия посереди разгорающейся погони.

Станис перекатился внутрь, увидел лазурное море и чью-то хрупкую фигурку, подымающуюся из воды, и нажал на курок. В последнюю секунду он успел отвести ствол в сторону, и вместо человека луч поразил парящий над ним черный шарик.

Перед Станисом Трастамарой на террасе стоял его сын. Бирюзовые волны плескались о самый край базальта, и на плетеной циновке под низким удобным креслом валялась красная ракетка для сквотча.

Чеслав стоял перед отцом, худощавый, мокрый, в одних плавках, со слипшимся от воды колтунчиком коротких волос и узкими сильными плечами. В ложбинках накачанных мускулов блестели капли воды.

Станис Трастамара полагал, что сын его мертв. Он мог предполагать, что он лежит сейчас, распятый на стенде, с венцом нейросканера на висках, с системой искуственного обеспечения, чутко пресекающей любую попытку самоубийства. Он мог даже, в глубине души, надеяться, что сын просто сидит в камере, – слишком важный козырь, чтобы его пытать, или, наоборот, слишком незначительная сошка, ценности которой еще не разгадали. Но никогда Станис Трастамара не мог предполагать, что сын его в плену у Севира будет плавать в море и играть в сквотч.

Станис Александр Трастамара вспомнил губернатора Оканы, который вернулся с Рамануссена лучшим другом принца Севира, и снова поднял веерник, чтобы выстрелить.

В следующую секунду стеклянные двери перед Трастамарой распахнулись, и на веранду выбежали двое: Эйрик ван Эрлик и Нин Ашари. Оба они были в серебристых полетных комбинезонах и без оружия. Ван Эрлик был лыс и черен. Над головой Нина плыла огромная серо-зеленая капля.

Потом уже Станис Трастамара не раз удивлялся тому, что меньше всего он испугался серо-зеленой капли. Мозг его в этот момент работал в бинарном режиме, оценивая каждый объект по шкале опасности. Серо-зеленая капля была харитом, и, стало быть, угрозы не представляла.

Глава Службы Опеки слишком хорошо знал, что хариты не убивают людей.

Чеслав по-прежнему стоял у самого края моря. Он даже не успел выпрямиться. Глаза его стали большие, как блюдца.

Чья-то тень отразилась в стеклянных дверях, и Трастамара понял, что его настигли, и что Чеслав видит охранников за его спиной. Он стал поворачиваться.

– Только станнер! – хрипло заорал Нин Ашари.

Пожалуй, этот крик и решил их судьбу. Охранники замешкались. Один из них выпустил тяжелую плазменную винтовку и полез в кобуру.

Эйрик ван Эрлик подскочил к охраннику и ударил его в горло. Тот захрипел, падая. Эйрик вырвал винтовку, но не наставил ее на Ашари, а одним движением выворотил из плазменника обойму, сорвал с нее красный слой, и, утопив палец в пульсирующей мембране, схватил Ашари за волосы.

Пинок – и миллиардер упал на колени.

– Стоять! – заорал Эйрик, обращаясь почему-то не столько к охранникам, сколько к воздуху и морю, – ни с места. Вы можете меня вырубить, но тогда эта штука снесет ему голову!

«Эта штука», а точнее – плазменный заряд, превращенный в гранату в лучших традициях выпускников СО, мог снести голову не только Нину Ашари, но и всем присутствующим, а заодно и террасу с прилегающей парой гектаров, но ван Эрлика это, похоже, не очень заботило.

Чеслав одним прыжком перескочил террасу и швырнул охранника через себя безукоризненной «мельницей». Чужой веерник перекочевал ему в руку.