Станислав Буркин - Волшебная мясорубка

Под этот древний волшебный распев Рудольф дунул в огромный низкий рог, и как только его протяжный гул утих, горы отозвались далеким перекликающимся эхом. Когда отзвук смолк, все замерли, и волшебник напряженно вгляделся в темную водную гладь. Вдруг он дернулся и отвел назад руку с растопыренными пальцами, призывая всех к молчанию. Казалось, даже умолкнувший ветер и темные горы прислушались к чуть дрожащей воде.

Волшебник обернулся и сделал знак рукой сверху вниз, чтобы все опустились на землю. Зрителей будто не стало. Хор преклонил колена и даже Мимненос склонил голову.

Тишина.

– Рату, – чуть слышно позвал волшебник. – Ты нужна нам, Рату. – Он говорил это ласково, тихо, почти интимно. – Покажись нам, восьминогое чудо глубин.

Тишина, только сова крикнула вдалеке.

– Ты нужна нам, – робко, как дитя, взмолился волшебник.

Тишина. Вдруг где-то совсем рядом тихо всплеснула вода.

Было слышно, как напряженно дышит Сергиус через приоткрытый рот.

– Рату, – без звука, одними губами произнес он, выпучив глаза.

Вода еще раз всколыхнулась, будто медленно всплыл и вновь погрузился кит. По озеру, мерцая в лунном свете, побежали томные круги.

Волшебник, стоявший на помосте в пышных жестких одеждах, воздел руки и преклонил колена. Сергиус был так восхищен, что казалось, он впервые видит, как является царица глубин.

Совсем рядом, почти под ним, всплыл блестящий от воды осьминог, который покачивался на воде, удерживаясь на плаву легкими взмахами щупалец. Чудовище пристальным чарующим взглядом смотрело на призвавшего его из глубин.

Волшебник медленно склонился перед царицей в земном поклоне.

– Благодарим тебя, Рату, за то, что услышала наши призывы, – сказал волшебник, молитвенно сложив руки.

Немая царица навела свои чары, и все услышали мелодичный низкий женский голос:

– Зачем ты призвал меня, добрый волшебник?

– По великим делам я посмел потревожить тебя, – ответил Сергиус вслух, и только теперь стало понятно, что маг говорит с тишиной. – О, царица темных глубин, – продолжал коленопреклоненный волшебник, – вспомни, не так давно ты пропустила сквозь врата печали юношу.

– Да, я пропустила раненого воина, – подтвердила царица. – Я пропустила его за любовь, которую он сохранил, несмотря ни на что.

– Да! Да! За любовь, – подхватил волшебник. – Ради этой любви мы и ныне призвали тебя. Ибо возлюбленная сего отважного воина была пленена коварным драконом. И вот, как видишь, пред тобою не только я, но и Мимненос. Император Хэтао отпустил нашего змея из блаженства садов, чтобы вступиться за доброе дело любви.

– Мне известно, зачем вы отправились сквозь поток Эхнауха, – сказал монотонно голос. – Пропустил вас в реке поверженный змей, и даже сам император навстречу пошел иноземцам, – плавная речь владычицы пресеклась, но вскоре вновь вошла в умы внимавших: – Непроглядна вода в юдолянскую бездну и холодны, как лед, ключи соединяющих вод. Ибо там, подо мной, начинаются владенья белесого змея. Я приняла храброго воина лишь потому, что он сам решительно проскользнул в мои объятия. Теперь ты просишь меня, волшебник, вновь выбросить его в бездну, из которой он выплыл чудом.

– Такова воля небес, – сухо ответил волшебник.

– А ты, – обратилась владычица к Тариэлу, – знаешь ли, что рискуешь кануть во мрак и погрузиться во тьму навечно?

– Клянусь, о царица глубин! – не рассчитав, слишком громко выкрикнул Тариэл, и его голос звонко метнулся по скалам. Поняв, что можно говорить тихо, он на тон ниже добавил: – Клянусь, что знаю. Я поступаю так, потому что иначе не могу. Ведь счастье без любви – это все равно что колокол без языка. В таком счастье можно найти только вечную пустоту.

Какое-то время царица молчала, но наконец ее голос вновь зазвучал в умах собравшихся.

– Хорошо. Это ты по совести отвечал, воитель. Да поможет тебе Мимненос, верный сподвижник добра. – Рату умолкла и вдруг заговорила так, что в ее голосе расцвела улыбка. – Вон под той скалой я столетиями берегла его шершавое беленькое яйцо, пока местные ребятишки не утащили его в деревню.

Мимненос усмехнулся, а царица вздохнула и сказала:

– Ладно, пусть будет по-вашему. Я выпущу свои колдовские, проникающие через миры чернила, они обволокут вас и смерчем протолкнут сквозь врата. – Рату плеснулась в воде, как бы устраиваясь поудобнее. – А теперь… Теперь попойте мне еще немного.

Сергиус вскочил с колен и кругообразно махнул гномам. Те прокашлялись и завели гимн в честь царицы глубин, хорошо известный в этой стране, а потому подхваченный всеми жителями Кругозёра.

Песня окончилась, и привратница вновь погрузилась в воду. Лишь круги и трепет воды напоминали о том, что древняя чародейка еще здесь.

Сергиус стал беспокойно поглядывать на небеса, и казалось, что он паникует. Волшебник бросил взволнованный взгляд на Тариэла и Мимненоса. Дракон, чуть улыбаясь, склонился над юношей и сказал:

– Крепче хватайся за хвост.

Поднялся ветер, потоками захлестал косой дождь, гром разодрал ночной небосвод. Будто в центрифуге, закружился над озером ураган, и ночное небо стало мутным, словно в грозу. Желто-серой воронкой помчались и заклубились над озером тучи, освещаемые изнутри матовыми разрядами молний.

– Благодарим тебя, о привратница темного дна! – прокричал сметаемый ураганом Сергиус. Он воздевал жезл и кричал что-то еще, но его уже не было слышно.

Когда небо уже завертелось над озером колесом, вода тоже медленно двинулась по кругу. Спокойную гладь подернули косые волны, и озеро стало превращаться в воронку. Берега отползли, и выдававшийся в озеро помост оказался далеко на суше. Молнии одна за другой стали ударять в окружившие кратер скалы, в белых облачках дыма посыпались искры, и в разбушевавшееся озеро по крутым склонам покатились, подскакивая, каменные глыбы.

Озерные чары Рату превратились уже в настоящую катастрофу, Мимненос взял Тариэла, усадил его на свой хвост и штопором взмыл в середину небесного смерча. Через несколько мгновений оставшиеся на берегу, прижатые ветром к земле жители Кругозера увидели, как дракон молнией пронесся вниз и стрелой вонзился в центр гигантской воронки.