Николай Андреев - Наемники

— Неплохое начало. Такими темпами я скоро стану богатейшим человеком Мендона. У меня пятикратная прибыль.

— Действительно недурно, — откликнулся Кидсон. — Но впереди еще немало партий, а удача имеет свойство поворачиваться спиной в самый неподходящий момент. Жители герцогства знают это лучше других.

— Что вы подразумеваете? — поинтересовался Олесь.

Полковник несколько замялся, но ответил честно:

— Правление менских монархов. Эдвард часто принимал решения, вызывающие недовольство знати. После несчастного случая мы рассчитывали на улучшение взаимоотношений с властью. Так оно и произошло. Зато появилась другая напасть. И что хуже, я сказать затрудняюсь.

— В нашей стране бытует одна поговорка, — произнес самурай. — Она не совсем верна, но тоже имеет право на существование. «Каждый новый правитель хуже предыдущего».

— Весьма, весьма спорное утверждение, — вымолвил Освальд, откидываясь на спинку стула.

— Полностью с вами согласен, — кивнул Тино. — Но здесь важно понять скрытый смысл, Прожив десятки лет при одном монархе, подданные успевают хорошо изучить его. Они прекрасно знают, когда владыка бывает добр, когда зол, когда щедр, а когда скуп. Многие недостатки уже не бросаются в глаза. Люди привыкают к владыке и пользуются хитроумными лазейками для получения привилегий. Но вот власть меняется…

— И всё идет наперекосяк, — рассмеялся кавалерист. — Пожалуй, вы правы. Начинаются реформы, изменения, издаются новые законы. Даже если жизнь улучшается, населению страны трудно приспособиться. Целые поколения выбрасываются на обочину истории.

— А разве в Энжеле не так? — задал провокационный вопрос начальник штаба.

— Требуется маленькое уточнение, — проговорил русич. — He совсем так. В нашем государстве принципиально иная система правления. Главу страны выбирает народ. Различий между дворянами и простолюдинами не существует. У каждого один голос.

— Республика, — снисходительно констатировал Кидсон. — Я читал о ней в древних книгах. Этот общественный строй был на Оливии и в Аскании. Признаться честно, он не произвел на меня сильного впечатления. Равенство граждан, свобода, возможность занимать любые посты — не более, чем наглая ложь и дешевая пропаганда. Демагогия, не подтвержденная конкретными фактами. Если люди не разбиваются на родовые кланы, то они вступают в партии. А цель у всех одна — власть. Только первые получают ее по праву рождения, а вторые — с помощью шантажа, подкупа и дискредитации конкурента.

— Мы отвергаем «грязные» методы, — вставил Храброе.

— Ерунда, — возразил тасконец. — В книгах много примеров убийств потенциальных кандидатов. Уважаемые народом граждане публично оскорбляют друг друга, а обыватель радостно потирает руки. Ведь на глазах у простолюдинов сильные мира сего опускаются до уровня уличной проститутки и нищего бродяги! Вы, наверное, обратили внимание на то, что в герцогстве не издаются газеты. И это не случайно. Лживые писаки приносят лишь проблемы. Они пытаются вытащить наружу нижнее белье людей, до которых иным путем им не дотянуться. Так кому нужна демократия?

— Но ведь и в герцогстве хватает мерзавцев, распускающих слухи, — произнес японец. — А дворцовые интриги? Казнокрадство, обвинения по доносу, уничтожение претендентов на престол — неотъемлемая часть жизни высшего общества. Стоит правителю зазеваться, и в его вине тут же окажется яд.

— Вы неплохо знакомы с местными нравами, — ухмыльнулся Месне.

— Не стану спорить с очевидными фактами, — вымолвил начальник штаба. — Что есть — то есть. У монархии тоже немало недостатков. Однако существует один важный аргумент, против которого нет весомых доводов. Собственность. Герцог — самый богатый человек в стране. Ему принадлежат и земли, и природные ресурсы. Он будет владеть Мендоном всегда. Я подчеркиваю последнее слово. Владыке государства незачем воровать самому у себя. У него другие цели. Интересы знати и простолюдинов не имеют ни малейшего значения.

— А у нас глава страны выборный, — согласился самурай.

— Правильно, — продолжил унимиец. — И он прекрасно понимает, что пользуется привилегиями лишь временно. Срок правления ограничен, а успеть хочется много. Первым делом победитель и его партия начинают грабить собственную державу и народ. Когда жадность, наконец, утолена, приходят мысли о расплате. Негодяи пытаются замести следы. Болтливых помощников уничтожают, опасных оппонентов заключают в тюрьму, конституцию срочно меняют. Зарвавшийся лидер любой ценой старается уцепиться за власть. В такой борьбе средств не выбирают. Честь, достоинство и гордость республике не присущи. Ложь — вот основа существования подобного государства. Если население узнает правду о своих правителях, страна тотчас поднимется на дыбы.

— Восстания случаются везде, — заметил Олесь.

— Речь не о мятежах, — сказал полковник. — Временный глава государства думает только о личной наживе. А сколько прихлебателей кормится возле партийного выдвиженца? Они вытолкнули его на вершину и имеют полное право на вознаграждение.

— Новый консул обязательно привлечет воров к ответственности, — произнес русич. — Наша страна маленькая, и скрыть что-нибудь невозможно.

— Именно это вас и спасает, — молниеносно отреагировал офицер. — Чтобы сохранить независимость и быть в постоянной готовности, все энжелцы хорошо вооружились. Данный факт, без сомнения, пугает правителя. Ведь достойной поддержки в случае бунта у него нет. В больших же государствах ситуация совершенно иная. Либо вновь избранный глава устраивает побоище с конфискацией имущества… А тогда достается и правым, и виноватым. Либо, желая поучаствовать в дележе богатств, он замалчивает некоторые факты деятельности предыдущего руководителя. Кстати, сколько лет правит консул?

— Два года, — ответил Храбров. — Но в истории был факт, когда один человек возглавлял страну девять сроков подряд.

— Замечательно, — улыбнулся Кидсон. — Энжел мне определенно нравится. Совместить монархию и республику одновременно довольно непросто. Ведь как я понимаю, этот период запомнился жесткими, крутыми мерами.

— Я не стану лгать. Вы абсолютно правы, — вымолвил Олесь. — Но такова была суровая необходимость. В тот момент страна воевала с дикими племенами.

— То есть это случилось в тот момент, когда интересы государства оказались выше личных амбиций, — тотчас вставил полковник. — И заметьте, люди восприняли фактический переход к единовластию весьма спокойно. Хотя жить при строгом вожде не очень то легко.

— Хорошо, я сдаюсь, — рассмеялся землянин. — Сейчас у меня нет веских доводов, чтобы спорить. Впрочем, одна интересная мысль все же найдется. Лучший вариант, если две системы совмещены воедино. Монарх, радеющий за свое отечество, и парламент, выбранный народом и контролирующий решения правителя. Однако реально ли это?