Вадим Панов - И в аду есть герои

«Ты действительно еще спишь, Вероника, но скоро это изменится».

– Изменится что?

«Ты обретешь себя».

Содержащиеся на табличках инструкции были составлены последовательно и аккуратно. Так, словно бы неведомый автор предвидел магическую безграмотность будущего читателя и постарался избежать «белых пятен». Каждый пункт был дотошно описан, тщательно прокомментирован, и Веронике оставалось лишь выполнить указанные действия.

На это и ушла вся ночь.

В первую очередь девушка занялась начертанием Врат. В табличке было предложено использовать для изображения символов любую краску, смешанную с кровью жертвенного животного, желательно хищного. Единственными хищниками, кровь которых Вероника могла бы раздобыть, были многочисленные кошки, оккупировавшие подвал дома, однако девушка отказалась от сомнительной перспективы ночной охоты. Во-первых, она не представляла, как будет убивать пойманных хищников, а во-вторых, изложенный в инструкции процесс принесения жертвы занимал два дня, а ждать Вероника не хотела. По той же причине она закрыла глаза на требование не употреблять мясо в течение семи дней, предшествующих открытию Врат. Девушка без труда выдержала бы недельный пост, но нетерпение не позволяло ей пойти на этот шаг.

«Не получится, тогда проведу обряд, соблюдая все до последних мелочей!»

В итоге квадратные Врата, украшенные несколькими заковыристыми символами, были начертаны прямо на линолеуме черной быстросохнущей нитрокраской, которую хранил на антресолях запасливый отец. Получилось не очень быстро, поскольку девушка никогда не увлекалась рисованием, но очень похоже на выгравированный на табличке образец. Тем же способом Вероника изобразила печати Сторожевых Башен, по одной на каждую сторону света, тщательно выверяя их расположение с показаниями найденного на тех же антресолях старого компаса.

Закончив с рисованием, Вероника открыла в комнате окно – при всех своих достоинствах нитрокраска ужасно воняла – и, перейдя в гостиную, приступила к изготовлению остальных ингредиентов.

На «безупречно белый» венец Ану была пожертвована тончайшая шелковая блузка. Девушка вырезала из нее длинную полосу, свернула по ширине лба и аккуратно нанесла на лицевую сторону три символа: знак рода, подтверждающий право на заговор, ключ Врат Нанна и подпись Великого Господина, свидетельствующую о благословении Азаг-Тота. Такую же подпись, как та, что уже украшала правую сторону бритой головы Вероники. Девушка еще не до конца понимала, кто такой этот загадочный Азаг-Тот, но, судя по тому, что автор предупреждал об особой тщательности воспроизведения автографа, существом он был могущественным и весьма обидчивым.

Официальная человская история, которую преподавали в школах, не упоминала в своих скрижалях Гиперборею, ведь если бы Вероника знала, скольких несчастных уничтожил Великий Господин за неправильное изображение и несанкционированное использование своей подписи, еще неизвестно, хватило бы у нее духу доверить начертание автографа простому татуировщику, а теперь еще и своим неумелым рукам. А так это был не более чем очередной символ, и все мысли девушки были заняты другим: где взять лампы?

Для заговора Врат Нанна их требовалось пять, и если главная была описана как круглая чаша, то остальные четыре не расшифровывались никак. Видимо, во времена создания табличек понятие «лампа» не располагало к многообразию. Немного подумав, Вероника соорудила главную лампу из большой пиалы, налив в нее масла, которое мать использовала в лампадке под иконами, и смастерив нехитрый фитиль. В других случаях девушка решила обойтись заурядными свечками.

С предварительными приготовлениями было закончено под утро. Вероника немного поколебалась, борясь с неимоверным искушением лечь спать, но пересилила себя и отправилась в ванну. Резкий контрастный душ быстро растворил усталость, смыв ее в жадную сливную воронку. Девушка тщательно, до красноты, растерлась полотенцем, отбросила его и как была, нагая, вернулась в свою комнату, закрыла окно и долго, очень долго, не менее десяти минут, смотрела на собственноручно начертанный на полу квадрат. Врата Нанна. Таинственная дверь на «ту сторону». Пока еще не более чем граффити, изуродовавшее линолеум.

«Лучше повтори последовательность заговора».

Последний укол «стима» Вероника сделала вечером, и голос в голове становился все тише и тише.

– Я прекрасно помню все, что должна сделать.

«Тогда чего ты ждешь?»

Голос не был нетерпелив, не подгонял, не настаивал, он просто спрашивал. Последние слова едва угадывались – действие «стима» заканчивалось, – но девушка не чувствовала необходимости в новой дозе. Не потому, что экономила. Благодаря украденным у родителей деньгам ей удалось купить прямо-таки огромное количество наркотика: четыре дозы у негров с улицы Покрышкина и еще четыре ампулы ей продал Вагиз. Просто она знала, что именно сейчас дополнительная подпитка ей не нужна. Просто знала, как знала вчера, что должна обязательно купить побольше «стима».

Вероника облизнула отчего-то пересохшие губы и громко, неестественно громко, произнесла:

– Волей твоей, Великий Господин, я открою Врата Нанна!

Ничего не произошло. Земля не разверзлась пред ней, не грянул гром, и не сверкнула молния. Не повалил противный, пахнущий серой дым, и не зацокали копыта слуг Ада. Большая комната типовой московской квартиры, освещенная яркими лучами утреннего солнца, оставалась тихой и безмятежной, но девушка почувствовала, что где-то в глубине ее души возникло легкое, едва уловимое напряжение, шевельнулось что-то темное, чужое, но в то же время – томительно знакомое.

А еще холодный ветерок коснулся ее голых ног, но мало ли сквозняков в квартире, где по случаю лета открыты почти все окна?

– Прими мой заговор как почитание ненависти твоей и силы!

Вероника зажгла круглую лампу, несколько секунд смотрела на разгорающийся язычок пламени, а затем, следуя инструкции, прошептала над ним заклятие Бога Огня. Услышав его, пламя вспыхнуло сильнее. Не до потолка, разумеется, но теперь фитиль не теплился, а горел ярким, ровным огнем. И совершенно не чадил. Девушка поставила лампу в центр врат, на одну из бронзовых табличек, и по очереди зажгла от нее четыре свечи. Эти «лампы» Сторожевых Башен Вероника поставила на соответствующие печати, не забыв принести каждой из них соответствующую молитву и положить рядом свою бронзовую табличку. Теперь в комнате горели пять маленьких огоньков, и все было готово к следующему действию, но оставался один тонкий момент. В инструкциях упоминалось, что масло центральной лампы необходимо смешать с Золотым Корнем, но при этом совсем не упоминалось, что это такое.