Евгений Гаркушев - Кодекс чести

Стемнело. Агесилай повернул яхту на юг и включил мотор на полную мощность. Двигатель сильно шумел – я надеялся, что, когда яхта пойдет тише, его будет не так слышно.

К берегу мы подошли часов в девять вечера. На небе ярко сияли звезды, от убывающей луны в последней четверти бежала по океану искрящаяся дорожка. Ротмистр сбавил обороты, и яхта пошла не просто тихо – почти бесшумно. Похоже, Агесилай промышлял контрабандой и подбираться к берегу незамеченным ему было не в новинку.

Огни на острове светили ярко. Полагаю, разглядеть что-то в море тем, кто находился на свету, было невозможно. Но, как знать, может быть, подозрительный Михалков поставил на берегу вышки с приборами ночного видения и наблюдателями, которые сидели в полной темноте и смотрели в море? Особенно сейчас, когда закрыт аэропорт и когда…

Что я хотел добавить? То, что у него содержится похищенный Голицын? Честно сказать, мне не верилось в это. Чтобы дворянин, какой бы он ни был, публичный человек, политик, похищал другого гражданина, да еще и должностное лицо? Такое бывает только в некоторых африканских странах, может быть – в Латинской Америке, но не у нас, в просвещенной и добропорядочной России…

– До берега – метров триста, – тихо сказал Агесилай, подходя ко мне вплотную. – Ближе подходить опасно, да и ни к чему. Спустить лодку или поплывете?

– Поплыву, – ответил я, подхватывая пластиковый мешок, в который были упакованы телефон, фонарик, прибор ночного видения, ракетница и, конечно же, деньги. Деньги могут пригодиться всегда. Люди, как это ни прискорбно, продаются и покупаются…

Ножны со стропорезом я пристегнул к ремню, брюки и рубашку снимать не стал – когда вылезу из воды, они высохнут на мне. Туфли запаковал в еще один пакет – без обуви бродить по острову будет неприятно, в мокрых туфлях много не находишь.

Повесив пакеты на шею, я по никелированной лесенке спустился в воду. Воздуха в пакетах было много, и они не только держались на воде, но и слегка поддерживали меня.

– Если дела у меня пойдут худо, я постараюсь пустить в воздух красную ракету, – повторил я Матвею. Мы с ним обговорили систему сигнализации, но я никогда не считал лишним что-то повторить. – Сейчас ракетница заряжена красной ракетой, так что остается только дернуть за спусковой крючок. Если я просто захочу вернуться и не буду видеть яхту, а телефон откажет, пущу зеленую ракету. Тогда уходите в Гонолулу и поднимайте на ноги полицию. Звоните всем, кому можете. Если я не буду отзываться… Что ж, не паникуйте. Мало ли что произойдет.

– Ладно. Как только ты доберешься до берега, мы выйдем в море. Болтаться так близко от берега, по-моему, не стоит.

– Хорошо.

Я оттолкнулся от борта и поплыл. Вода была теплой, но у меня по коже все равно бежали мурашки.

Плыть с пакетами не так-то легко – тому, кто плавать не умеет, они помогали бы держаться на воде, а мое движение только тормозили. Нож с резиновой рукоятью был сравнительно легким и на дно не тянул. Как бы там ни было, минут за двадцать я до берега добрался.

И желтый песок ночью не слишком-то видно, а уж черный, океанский, не позволял различить на берегу совершенно ничего. Город остался позади, если считать путь, проделанный на яхте. Сейчас его огни слегка окрашивали небо по правую руку от меня. Я наугад прошел метров пятьдесят по берегу, добрался до островков буйной тропической растительности. Там бросил мешки на землю, снял и выжал рубашку и брюки – даже летом в тропиках в мокрой одежде было прохладно.

Немного обсохнув, я вскрыл пакет с туфлями, надел их. Разрезал второй пакет, достал оттуда прибор ночного видения и включил его. Ничего интересного обнаружить не удалось – полоска леса метрах в тридцати, море, песок. Мобильный телефон работал. Я набрал номер Руденко и сообщил:

– На месте.

– Видишь яхту?

– В приборе ночного видения различаю в море какой-то объект. Но не уверен, вы ли это.

– Мы уходим. Агесилай выключил двигатель и ставит парус. Ветер попутный.

– Хорошо. Я позвоню, когда представится возможность.

Рассовав имущество по карманам, я зарыл пакеты в песок. Не стоит оставлять улик, хотя мало ли какими путями могли попасть на дикий пляж куски черного полиэтилена?

База «Воинов императора» располагалась возле горы, в нескольких километрах от берега. Я сориентировался по компасу, встроенному в часы, и двинулся на юг. Ночное время нужно использовать максимально полно.

Идти в темноте по тропическому лесу – удовольствие ниже среднего. Хотя я помнил, что представителей вредоносной для человека фауны на Гавайях практически нет, утешало это мало. Растения-эндемики хлестали по лицу, выставляли корни словно бы специально для того, чтобы я споткнулся. Прибор ночного видения помогал мало – при ходьбе я видел только мельтешение веток перед глазами.

Отойдя от берега метров на триста—четыреста и забравшись в глухие заросли, я включил фонарик. Со светом стало веселее, хотя риск, что меня обнаружат, существенно увеличился. По лесу метались тени.

Через час я выбился из сил, проголодался и захотел спать. Провизии я с собой не брал сознательно – тащить тяжело, а поголодать пару дней, если не удастся найти чего-нибудь в лесу или купить у местных жителей, – не проблема. В конце концов, есть же здесь город, деревни, отели, в конце концов…

Сейчас о комнате с горячим душем или даже о каком-нибудь примитивном бунгало можно было только мечтать. От места высадки я ушел довольно далеко – пора и отдохнуть. Когда мне попался относительно густой куст на относительно ровной поверхности, я забрался под него и уснул. Одежда почти высохла, но все равно было очень холодно. Сны мне снились соответствующие – дежурство на каком-то заснеженном бензохранилище в Сибири, которое я должен был охранять от разграбления одичавшими жителями близлежащей деревни.

Снега, привидевшиеся мне во сне, исчезли словно по волшебству, и тунгусы, голосившие на разные голоса, обратились в ярких птиц, распевавших в ветвях под лучами рассветного солнца. Я словно попал в сказку. Только холодно было по-прежнему…

Я вскочил, сделал несколько упражнений, чтобы согреться, и побрел дальше. Одежда моя была в грязи, и со стороны меня можно было принять за пьяницу, заблудившегося в лесу и переночевавшего под кустом. Хорошо для маскировки – только как в «дворянском раю» относятся к бродягам? Наверняка не слишком тепло – их и в центральной России не слишком жалуют и при каждом удобном случае стремятся определить в трудовой лагерь.

Заросли становились все гуще. Я поворачивал в сторону, пытаясь обойти препятствия, и все больше отклонялся в сторону от лагеря «Воинов императора». Ноги словно сами несли меня вдоль береговой линии в Калавао – прибрежный поселок, куда мне, по-хорошему, было совсем не надо. Лишние встречи с людьми совсем не нужны – хотя есть уже очень хотелось, да и расспросить кого-то из местных жителей или нанять проводника было бы совсем неплохо. Не каждый же житель Молокаи постарается выдать меня «воинам»?