Игорь Огай - Предел обороны

Невесть откуда взявшаяся парочка шарахнулась от распахнувшейся двери и вывалившихся из нее…

— Где?! — Павел подскочил к парню. — Только что вышел отсюда, куда побежал?!

Тот лишь мотал головой, отступая и пытаясь вырвать свой рукав.

— Милиция!.. — не очень уверенно, но довольно пронзительно крикнула девица, вцепившись в другой рукав парня, и Павел выпустил бесполезного «языка».

— Кыш-ш отс-сюда… — шикнул на них появившийся рядом ящер в своей прежней манере. Он снова накинул сброшенный во время спуска колпак и выглядел почти пристойно. Мало ли кто как одевается в Москве? Сумасшедших в городе хватало во все времена. Вот только не у каждого из-под капюшона вырывается пар, как от горячего лошадиного дыхания.

— Ушел! — Павел сплюнул на заснеженный тротуар, и Чщахт не стал переспрашивать, про кого он говорит. — Сейчас всю Ассамблею приведет…

Смарр аккуратно обошел землянина и остановился прямо перед его лицом.

— Я плач-чу ц-цену… — сообщил он. — Как вос-становить?..

И на его раскрытой ладони появился Ловец Веков.

— Как? — повторил Павел, судорожно прикидывая, не продешевил ли. — Это еще не точно. Может не получиться.

— С-скажи…

— В общем, есть одна… Один человек… Но она не обязана подчиняться и может захотеть что-то для себя.

— Заплач-чу вс-се…

— А может послать нас к черту, — заключил Павел. — И давить я не вправе. Могу лишь попробовать попросить.

— Прос-си… — согласился смарр.

— Ладно. — Павел протянул руку. — Попытка не пытка. Давай камень.

Чщахт медлил, и багровая тьма пульсировала под его капюшоном.

— Тебе нельзя со мной, — пояснил Павел, угадав его колебания. — Увидев, она сначала развоплотит тебя и лишь потом станет слушать. Да и не стану я вас сводить. Нужен результат — давай камень.

Смарр помолчал еще секунду. Потом протянул землянину кольцо.

— Обманеш-шь… Умреш-шь…

— Да, я знаю. — Усмешка вышла кривой. — Я привык…

Фраза оборвалась в пустоту — смарра перед ним уже не было. Павел вытянул руку, пошарил перед собой — совсем нелишняя предосторожность, когда имеешь дело с волшебником. Однако пальцы не наткнулись на грубую ткань плаща, а снег не хрустнул под невидимыми лапами. Конечно, иллюзия могла быть сложнее, чем простая невидимость, но не палить же теперь перед собой из лучемета…

Отыскав глазами сергеевскую «девятку», Павел не спеша двинулся к машине, и было бесполезно спрашивать себя, зачем он снова ввязался в авантюру по спасению мира, да еще и не своего собственного.

Он обещал Тамаре вернуться утром. Ну что ж, почти не нарушил слова. Ведь половина шестого — это уже почти утро?

Дорога съела ровно двадцать минут. Едва ли не самые спокойные двадцать минут за последние сутки. От Павла теперь почти ничего не зависело. Тома либо согласится зарядить камень оси, либо нет. Смарр либо выполнит обещание, либо нет. Ассамблейщики либо найдут его, либо нет… А главное, все решится практически без его участия, потому что единственное, чем он мог бы повлиять на грядущие события, — это не возвращаться сейчас в гостиницу.

Тома открыла на первый же стук — сразу распахнула дверь, даже не спрашивая «кто?». Павел разинул было рот для отповеди, но смолчал. Она явно не спала этой ночью, а для бодрствующего ментала почувствовать угрозу…

— Рано у тебя начинается утро, — сообщила она, отступая от двери.

— Обычно, как у всех, — буркнул Павел. — Просто порой затягивается вечер…

— Вечер — это да, — туманно отозвалась студентка. — Если с хорошим человеком… Да под коньячок…

— Какой еще?.. — удивился Павел. И только тут вдруг словно прозрел.

Вешалка. Обувная полка. Запах дешевого табака на всю квартиру.

Для следующей реплики Павел набрал в грудь побольше воздуха.

— Сергеев! Какого хрена?!

— А я виноват, что тебя дома вечно нет? — раздалось в ответ из гостиной. — Заходи давай, чего в коридоре трешься, как неродной?

Совет был насколько наглый, настолько и дельный. Павел хлопнул дверью и под виноватым взглядом Томы прошел в собственный номер.

Опер развалился в его любимом кресле напротив выключенного телевизора. Его ноги — без ботинок, слава богу, — покоились на журнальном столике. Кроме них, здесь же пребывала переполненная окурками пепельница, пара оберток от сникерсов и две бутылки из-под «Русского стандарта» — одна пустая, другая початая.

Початая до половины была заполнена темно-коричневой, даже на вид немного тягучей жидкостью.

— Слушай, ты коньяк розливной, что ли, брал? — расслабленно осведомился Федор. И, не дожидаясь ответа, добавил: — Хороший, черт. Местечко запалишь?

Павел обернулся на Тому — та легонько пожала плечиками.

— Ну не пью я водку, — сообщила она. — Ну извини.

— А я пью, — выдавил Павел. — Особенно сегодня, знаешь… Такой, блин, вечерок выдался.

— Ну ладно, погоди. — Она взяла пустую бутылку и отправилась в ванную.

Павел проводил ее совершенно диким взглядом и, пнув ноги Сергеева со стола, прошел к другому креслу. Уселся.

Вот такая вот история, значит… Метр шестьдесят с кепкой, пятьдесят пять килограммов живого веса, серые наивные глаза и абсолютное могущество. Повелительница мира, блин, не больше и не меньше. Менталы тысячу раз правы — чем скорее дар Тамары рассосется, тем лучше. Лучше для всех, и в первую очередь — для нее самой. Планы шефа и надежды Филиппыча привлечь ее для работы в отделе были чистой воды авантюризмом.

— Ты как здесь? — спросил Павел, не особенно-то интересуясь, если честно, ответом.

В ванне характерно булькала вода. И параллельно с бутылкой душа его наполнялась ледяным страхом. Не в первый раз Павлу стоять между сильными мира сего, смягчая удары молота по наковальне собственными нервами. Но, пожалуй, еще ни разу чужая сила не была в руках столь непредсказуемой особы. Если не сказать — взбалмошной, опасной не злыми намерениями или планами по переустройству вселенной, а элементарным отсутствием жизненного опыта и юношеским суждением о мире в черно-белых красках.

— Да сам толком не знаю, — признался опер. — Филиппыч позвонил, просил навестить да присмотреть… Тачка моя цела у тебя?

— Что? — Павел с трудом сосредоточился на происходящем. — Да, цела… А мой «Мерседес»?

— Вдребезги. — Довольная улыбка Федора растянулась до ушей. — Как ты и просил. Но знаешь, это того стоило — видеть рожу Градобора, когда он на «твой» труп обгорелый смотрел…

Сергеев даже причмокнул от этого воспоминания.

Тамара вернулась из ванны с мокрыми руками и полной, покрытой изморозью бутылкой. Ни секунды не сомневаясь в ее содержимом, Павел плеснул себе прямо в коньячный бокал и выпил, никого больше не приглашая.

— Н-да, — протянул Сергеев. — Культура так и прет… А даме налить?