Роман Злотников - Леннар. Книга Бездн

— К чему все это? — солидно проговорил, вставая во весь свой могучий рост, Торгол из Свон-до-Крамма, Генеральный Инженер и глава Транспортной линии проекта. — Элькан, потрудитесь…

— Уже подхожу к сути, уважаемый! Мне удалось вычислить срок, за который амиацин распадается в организме, не оставляя последствий. Для того чтобы нейтрализовать вирус, нужно затормозить все обменные процессы, свести их практически к нулю… Собственно, именно это происходит во время сна, для которого предназначены капсулы, удаленные из этого зала…

— Я так понимаю, вы предлагаете применить восстановительные капсулы для того, чтобы погасить действие яда, — внушительно сказал Торгол. — И каков же срок?… Тот срок, за который в организме, где остановлены все обменные процессы, распадется амиацин-пять?

Элькан, чуть помедлив, ответил:

— По леобейскому времяисчислению — около восьмисот лет.

— Что?! — воскликнули тут и там, и один за другим члены Совета сопротивления стали вскакивать на ноги. — То есть!..

— То есть, — дальше говорил один Торгол, — вы хотите сказать, что намерены бороться с действием амиацина вот таким образом — погружением в полный анабиоз, в эдакий искусственно спровоцированный коллапс?… Во-первых, нет технологии, позволяющей поддерживать жизнь в организме в течение столь длительного времени, ну а во-вторых, и это самое главное, у нас нет и восьмисот часов, не говоря уж о восьми сотнях лет!

— Не торопитесь отвергать мое предложение, — сказал Элькан. — Оно не так абсурдно, как вы полагаете. Я понимаю, что силовые методы сейчас смотрятся более соблазнительно, более приемлемо. Но, уважаемые члены Совета…

Он не договорил. Пространство зала Снов внезапно рассек резкий, отточенный, как лезвие, звук, он разросся, отяжелел, а потом вдруг взвился до пронзительного свиста. Некоторые из присутствующих схватились за виски. На огромных экранах промелькнули косые белые молнии, а потом из наплывшей на них тьмы медленно выдавился транспортный портал уровня. Метнулись чьи-то перекошенные лица, потом мелькнула беззвучная желтая вспышка, другая… Леннар медленно опустился на свое место и почувствовал, как на его запястье смыкаются пальцы подошедшей Орианы.

— Да, — ответил он на ее не заданный вслух вопрос, — они решили напасть первыми. Зембер посчитал, что у него хватит сил взять звездолет под полный контроль. Видишь, там, в нижней панели экрана, несколько пульсирующих красных столбиков?… Их количество соответствует числу транспортных лифтов, которые мы уже не контролируем. Входы и выходы, каналы проникновения в… Я!.. — вдруг возвысил он голос, вскакивая на ноги и разрывая кольцо девичьих пальцев. — Я беру командование на себя!..

— Леннар!.. коснулся слуха голос Орианы. Леннар скосил на нее глаза…

И тут…

Ее лицо вдруг страшно искривилось, рот разорвался в беззвучном крике, а глаза поплыли, затуманиваясь и становясь огромными, темными впадинами. Леннар хотел что-то сказать, но губы слиплись, мучительно пересохли, язык не желал ворочаться… На том месте, где только что была Ориана, вздулось синее, с голубыми, желтыми и ядовито-зелеными прожилками пламя, задрожало, завибрировало и вдруг замерло, как хищный зверь перед гибельным прыжком. Леннар завороженно смотрел на пламя. Ему почудилось, что из огня вылетают тонкие руки Орианы, он прянул навстречу — и тотчас огонь, одним неуловимым движением сожрав расстояние между собой и Леннаром, охватил главу Гвардии Разума.

Леннар закричал от непереносимой боли, заполнившей каждую клеточку его тела, и…

…проснулся.

— Вы что?… — прозвучал женский голос, и там, откуда он доносился, возникла молодая королева в скромном, не по положению, сером платье.

Энтолинера, идентифицировал мозг Леннара. Остатки видения еще ворочались в голове, и Леннар попытался отвлечься от проплывающих перед глазами картин того, что возвращала ему память. Впервые он вспомнил так остро и доподлинно, хотя многое, очень многое из прошлого уже было известно этому омраченному человеку…

— Насколько я понимаю, наш путь лежит в Проклятый лес.

— Вы догадливы, Ваше Величество.

— А тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. И перестаньте хлестать меня «Вашим Величеством». Я же не называю вас, Леннар, всеми теми титулами, которые прикладывает к вашему имени Храм! А они все преимущественно бранного содержания, мне было бы куда менее приятно именовать вас… с применением всех титулов. Типа «отродья Илдыза»…

Леннар рассмеялся, открыв тесно посаженные белые зубы:

— Преимущественно? Боюсь, что все — бранного. И как же прикажете вас называть, ва… ве… мм?…

— У меня имя есть. Энтолинера, если у вас такая короткая память.

— Энтолинера, — повторил Леннар и быстро оглянулся, туда, где на сером осле покачивался альд Каллиера.

Этот последний, если судить по выражению его лица, был чрезвычайно недоволен тем, как коротко королева сошлась с новым знакомым. Пусть даже таким, чье имя гремело на весь Арламдор, просачивалось в Нижние земли, воспаряло в Верхнее королевство и повсюду выбивало из каменной громады Храма Благолепия звонкие искры злобы, усиленной непривычным для всемогущих Ревнителей осознанием собственной беспомощности. Короткорукости, если возможно употребить столь приземленный термин в отношении священного клира.

— Хорошо, Энтолинера, я буду вас так называть.

Королева усмехнулась… Надо отметить, что в этот момент она совсем не выглядела, как королева. На ней было простое дорожное платье темных тонов, из обыкновенной ткани. Такие платья надевали, скажем, жены купцов или вообще женщины, которым приходилось выезжать по дорожной надобности. Охрана королевы тоже сняла свои расшитые синие мундиры с черно-синими клетчатыми беллонскими накидками, известными всей стране, и облачилась в обычные штаны, куртки и сапоги.

Альд Каллиера пошел на страшную жертву: чтобы не привлекать к себе внимания (все-таки известное лицо, могут узнать на той же заставе на выезде из города или таможенном контроле), он сбрил свои пышные усы и остриг кудри. Те самые кудри, по которым страдала добрая половина знатных дам Ланкарнака всех возрастов, наклонностей и степеней стервозности. Если его сейчас мог бы увидеть отец, альдманн Каллиар, владетель самого большого озера в Беллоне, он, наверное, не узнал бы сына. А если узнал бы, то, самое малое, — отдал приказ своим тунам задать отпрыску хорошую взбучку. Беллонский мужчина с чисто выбритым, голым лицом — это то же самое, что беллонская женщина с, скажем, бесстыдно обнаженной грудью.

Впрочем, в ближайшее время альд Каллиера не имел намерений навестить родные земли, так что и кудри и усы еще успеют отрасти… Но в настоящий момент настроение благородного альда было хуже некуда. Его раздражало решительно все: его собственные гвардейцы, переодетые в барахло городских обывателей, королева в не подобающем ее положению простом платье; его раздражал Леннар и сама цель поездки, туманная и одновременно опасная, как… берега его родных озер, что ли!..