Алексей Калугин - Вестник смерти

Но последний день в гробнице Диджера Четвертого, казалось, примирил всех. По поводу окончания вынужденного заточения был даже устроен грандиозный прощальный пир, к которому Луконя приберег все самое лучшее, что только имелось в его запасах, включая и большую бутыль красного виноградного вина. Антип вместе со всеми сидел на полу за импровизированным столом и радостно улыбался шуткам, которые без устали, одну за другой выдавал Луконя. А когда Брандл потянулся за финиками, Антип услужливо подал ему тарелку, в ответ на что лепрехун церемонно поклонился. Казалось, что теперь все разногласия, непонимание и взаимные упреки были забыты, а все, что было пережито, навсегда оставалось позади, растворяясь в небытии, как серый дым из трубки лепрехуна. И никто не решался задать вопрос: а что же будет дальше? Потому что каждый боялся разрушить ту общность, которая, как казалось, неожиданно возникла между ними.

После того как пиршество было завершено, люди и нечисть принялись старательно уничтожать следы своего пребывания в гробнице фараона.

– Не хватало только, чтобы какой-нибудь исследователь будущего, первым обнаруживший вход в усыпальницу Диджера Четвертого, нашел здесь недошитый башмак Брандла, – не упустил возможности зацепить своего приятеля Луконя. – Или какой другой подарочек из Четвертой эпохи.

Когда порядок, присущий древнему погребению, был восстановлен, Брандл, окинув придирчивым взглядом дело рук своих, гордо произнес:

– Теперь в гробнице даже чище, чем было до того, когда мы здесь появились.

– Надеюсь, что к тому времени, как до усыпальницы фараона доберутся исследователи, все здесь снова успеет зарасти паутиной и пылью, – улыбнулся Хорн.

– Кто-нибудь хочет сказать слово на прощание? – окинул вопросительным взглядом своих спутников Луконя.

– Я рад, что наконец-то выберусь отсюда, – с облегчением вздохнул Антип.

– Лучше и не скажешь, – кивнул, выпустив из трубки клуб дыма, лепрехун.

– Ну в таком случае прошу всех на выход!

Следуя указанной Луконей дорогой, все прошли в сокровищницу усопшего три тысячи лет тому назад фараона. Там бесенок велел отодвинуть в сторону огромный кованый сундук, набитый каким-то полуистлевшим тряпьем. Сундук оказался настолько тяжелым, что Антипу на пару с Хорном с трудом удалось сдвинуть его с места. Присев на корточки возле открывшейся стены, Луконя быстро пробежал пальцами по начертанным на ней значкам, после чего прилегающая к полу каменная плита со скрежетом сдвинулась в сторону, открыв прямоугольный лаз шириною около метра и высотою не более сорока сантиметров.

– Кто первый? – не без лукавства посмотрел на своих спутников Луконя.

Хорн присел рядом с лазом на корточки и, наклонившись, посветил в глубь него фонариком. Выхода с другой стороны лаза видно не было.

– Куда мы попадем через этот переход? – посмотрел Хорн на бесенка.

– Выход находится на берегу небольшой речки, – ответил Луконя. – Место безлюдное. Оттуда, как я уже говорил, всего день пути до Тартаканда.

– И никаких твоих шуточек? – строго глянул на бесенка Хорн.

– Да что я, враг самому себе? – обиделся Луконя. – Я, между прочим, здесь не по собственной инициативе, а по приказу Морока.

– Ладно, этот проход как раз мне по росту, – сказал Брандл.

Взяв из руки Хорна фонарь, лепрехун чуть пригнул голову и вошел в проход.

Посмотрев, как скользит по стенам узкого лаза луч фонарика, Хорн жестом подозвал к себе Волка, который послушно лег на пол и пополз за лепрехуном. Следом за ним, опустившись на четвереньки, пополз и Хорн. Как только ноги Волчатника скрылись в темной дыре, заполз в проход и Антип. Оставшийся в гробнице последним, Луконя окинул помещение хозяйским взглядом.

– Свет погасить, конечно же, никто даже и не подумал, – проворчал бесенок. – А за все отвечать мне.

Дернув потайной рычаг, бесенок перевел систему зеркал в нерабочее положение.

В кромешном мраке, поглотившем все внутреннее пространство гробницы фараона Второй эпохи, Луконя на ощупь нашел лаз и, непонятно по какой причине тяжело вздохнув, нырнул в него.

Антип не видел даже слабого отсвета от фонарика, которым освещал себе путь лепрехун, поэтому он полз, ориентируясь только на слух, то и дело ощупывая стены, чтобы лишний раз убедиться в том, что лаз не имеет боковых ответвлений, которые могли увести в такие гиблые места, о которых лучше было не думать. Пол под ним был ровный, сухой и холодный. Вначале Антип подумал, что лаз, так же, как и внутреннее пространство гробницы, выложен каменными плитами. Но когда он попытался отыскать рукой стыки между камнями, ему это не удалось. Либо плиты были так точно подогнаны друг к другу, что между ними не оставалось ни малейшего зазора, либо пол был покрыт каким-то особенным материалом, не оставляющим стыков и щелей.

Вскоре впереди показался дневной свет, и Антип несколько приободрился. Но под конец лаз сделался таким узким, что Антип следом за Хорном с трудом протиснулся через выходное отверстие. Скатившись вниз по песчаному склону, Антип оглянулся назад и увидел высокий отвесный берег, изрытый глубокими норами. Из одной такой норы, ничем не отличающейся от остальных, вылезал сейчас Луконя.

Речка, на берегу которой они оказались, была совсем небольшой – переплыть ее можно было за пять взмахов, – но с удивительно чистой, прозрачной водой и широкой песчаной отмелью, тянущейся вдоль берега.

– Вы, ребята, как хотите, – сказал, посмотрев на воду, Хорн. – А я первым делом искупаюсь.

Не дожидаясь ответа, Хорн скинул с себя одежду и прямо с берега нырнул в воду. Следом за ним прыгнул в реку и Волк.

– А я-то думал, что вода ему категорически противопоказана, – посмотрев на Луконю, сказал Брандл.

Что и говорить, после десяти дней, проведенных в древней гробнице, спроектированной и выстроенной без учета каждодневных потребностей живых людей, помыться и в самом деле было необходимо. Недолго думая, Антип разделся и присоединился к плещущимся в реке Хорну и Волку.

А вот нечисть потребности в купании, судя по всему, не испытывала. Луконя присел на бережку, обхватив колени руками, а Брандл снял ботинки, закатал штаны до колен и по щиколотку вошел в воду. Пуская клубы табачного дыма из своей неизменной трубки, лепрехун с любопытством наблюдал за тем, как резвятся в воде люди. Похоже было, что их поведение казалось ему если и не совсем непристойным, то, уж по крайней мере, в высшей степени эксцентричным.

Вволю наплававшись и смыв с себя пыль и грязь древнего захоронения, Антип и Хорн вышли из воды. Казалось, они только сейчас родились на свет, чистые и свободные от всех тех проклятий, что несла в себе наследственная память человечества.