Роман Глушков - Эксперт по уничтожению

Скрежет, лязг и звон лопнувших стекол ударили по ушам беглецов. Спрессованный в гармошку автомобиль качнулся на рессорах и замер посреди мостовой, дребезжа лоскутами рваной жести и выпуская из-под себя вонючую лужу бензина. Гибель находившегося в автомобиле исполнителя была ужасной. Единственное преимущество такого рода смерти перед другими ее вариантами лишь в ее мгновенности.

Мефодий, едва успевший заслонить Жака от осколков стекол, сразу же глянул в небо, уже не сомневаясь, кого увидит у себя над головой. Оклемавшиеся от слезоточивого газа Артемида и Арес черными призраками парили в лунном свете; призраками, избавиться от которых было невозможно никакими методами борьбы с нечистью.

До этого момента план эвакуации более или менее соответствовал сценарию; задержись юпитерианцы на пару минут, и можно было с легкостью скрыться от них на автомобиле в узких извилистых улочках Старой Ниццы. Но Артемида и Арес перечеркнули планы исполнителей одним точным гравиударом. Последним преимуществом беглецов оставалось то, что небожители были еще достаточно далеко.

Акселерат быстро огляделся: пустынная улица, запертые двери домов… Никаких путей к спасению, разве только…

Мефодий придержал Мигеля и Жака за плечи и без лишних слов указал себе под ноги.

– Хочешь сказать… – начал было мастер, но Мефодий оборвал его на полуслове:

– Спасай кандидата, а я их придержу. Выйдете на поверхность как можно дальше отсюда. Встретимся где договаривались.

И будто монтировкой подцепил пальцами и отвалил в сторону тяжелый люк канализационного колодца.

Может быть, Мигель и был против этого предложения, но разум мастера работал трезво: из них троих только акселерату по силам противостоять преследователям. Известный своей строптивостью, на этот раз Мигель подчинился и, ухватив кандидата за шиворот, затолкал его в узкое жерло колодца.

– Особо не подставляйся, – наказал он Мефодию перед тем, как нырнуть следом. – И помни: вы с Ким пригласили меня на ужин!..

Акселерат подобрал люк и едва хотел закрыть его за товарищами, как сверху на него обрушился юпитерианский гравиудар и прибойной волной поволок по камням. Незакрытый люк неприятно стукнул Мефодия по грудной клетке – неприятно для акселерата; любому из землекопов люк запросто переломал бы ребра.

Исполнитель сбросил с себя тяжелый чугунный диск, перекувыркнулся через голову и вскочил на ноги. Лунный свет отразился на его обнажившихся слэйерах.

Алгоритм предстоящей схватки Мефодием был уже рассчитан. Перед нанесением гравиударов юпитерианцы производили руками обязательные пассы, а значит, любая их атака была в принципе предсказуема. Прижать рефлезианца к стене, как это удалось им в тесном коридоре, здесь вряд ли получится – загнать акселерата в угол на открытом пространстве дело хлопотное даже для таких весомых фигур, как прямолинейная ладья Арес и коварный ферзь Артемида. Шахматная доска городских кварталов была куда просторней подземных коридоров, а успевший порубить всех вражеских пешек рефлезианец доказал, что претендует на звание как минимум коня. Партия назревала интересная, тем более что имеющую преимущество в количестве фигур сторону ничья не устраивала никоим образом.

Артемида предприняла попытку проскользнуть следом за беглецами в колодец, однако в последнее мгновение отказалась от этого из опасения попасть под клинки Мефодия; ограничилась лишь гравиударом, от которого акселерат легко уклонился.

Второй заход на цель предпринял Арес, а Артемида взялась его прикрывать – ни дать ни взять авиационное звено штурмовиков! Но такая перестановка сил не дала бы результата и без вмешательства исполнителя: размах плеч Ареса намного превышал диаметр колодца. Вовремя сообразив, что если застрянет, то обратно не выкарабкается, миротворец совершил неуклюжий пируэт, пугнул Мефодия гравиударом, естественно, не попал и снова вернулся на недосягаемую для слэйеров высоту, откуда они с Артемидой взялись методично расстреливать мечущегося по земле рефлезианца.

Двигался акселерат на пределе своих возможностей, прыгал замысловатыми зигзагами и всегда упреждал гравиудары, бьющие лишь строго по прямой траектории. Юпитерианцев очень злила собственная неспособность угодить в землянина, который не владел телекинезом и не умел левитировать. Именно поэтому раз от разу их атаки становились все яростнее и яростнее. С таким же остервенением Мефодий давным-давно лупил у себя на кухне тапочкой неистребимых тараканов.

«Все-таки жандармерия Лазурного Берега – это не полиция Нью-Йорка», – подумал Мефодий при звуке приближающихся из портовой зоны сирен. Устроить лихую заварушку и успеть разбудить половину города, прежде чем здешние полицейские наконец снизойдут до тебя, – подобная нерасторопность не делала чести жандармерии Ниццы. Но хоть явились, и на том спасибо.

Свет фар и мигание маяков заполонили Рю-де-Шато. Завидев искореженный «Рено» и прыгающего вокруг него вооруженного человека, полицейские перекрыли улицу автомобилями и только потом повыскакивали из них. Самый отважный патрульный экипаж прорвался вперед и провалился передним колесом в открытый канализационный колодец, закупорив его куда прочнее, чем тяжелый люк.

При виде жандармов юпитерианцы прекратили свои упражнения в меткости и поднялись повыше. Однако, осознавая, что помощи от землян им все равно не дождаться, они все-таки не выпускали акселерата из виду.

Насколько Мефодий знал Мигеля, парнем (если, конечно, пятисотлетнего исполнителя было вежливо называть «парнем») он был прытким и уже наверняка уволок Жака достаточно далеко. Стеречь люк смысла больше не имело, к тому же полицейский «Ситроен» и так закупорил его намертво, а потому следовало позаботиться теперь и о своей драгоценной персоне – продукте полугодовых смотрительских усилий.

Лучшего места для бегства, чем портовая зона, сыскать было невозможно: жизнь там бурлила и ночью. Матросы и докеры сновали в порту толпами, и затесаться в их ряды было не так уж сложно.

Но до порта еще следовало добраться…

Перекрывшие улицу жандармы только и смогли, что проводить взглядами взбежавшего от них по стене на крышу рефлезианца. Раздавшиеся с земли выстрелы нанесли вред лишь чьей-то спутниковой антенне, но не тому, для кого предназначались.

Погруженная в сон Старая Ницца теперь предстала перед Мефодием во всей красе. Было немного жаль, что знакомиться с ней приходится в столь неподходящее время. Красные при дневном свете и темно-коричневые при лунном, крыши домов были видны вплоть до побережья и, сливаясь в полумраке, походили на пустынные барханы, покрытые зыбью черепичной чешуи. Торчащие над «барханами»-крышами пальмы смахивали на оазисы. Готические башни соборов Ниццы вливались в эту картину занесенными песком останками городов погибшей древней цивилизации…