Роман Глушков - Эксперт по уничтожению

– Что-то я не уразумею, кто в вашей группе старший, – озадаченно произнес Свенельд, обращаясь к акселерату. – Теоретически должен быть ты, но в ваших головах такая сумятица, что я, если честно, просто запутался.

Сегодняшний высокий статус действительно давал акселерату право командовать даже мастерами. И чего греха таить, господин Ятаганов с удовольствием бы покомандовал, если бы не одно «но» – понукать Мигелем ему не позволяло элементарное уважение к его возрасту, а понукать Кимберли Мефодию в голову не приходило. Поэтому отношения в их команде складывались по этаким дружественно-демократическим принципам: Мигель, как самый опытный, отвечал за планирование действий, акселерат выступал главной ударной силой, Кимберли осуществляла прикрытие, техническую поддержку и связь. Право решающего голоса Мефодий, однако, не доверил никому, но до сего дня поводов не соглашаться с друзьями у него не было. То, что они обычно предлагали, являлось вполне разумным и своевременным.

– У нас нечто наподобие военного совета – каждый отвечает за свою область, решения принимаются сообща, – ответил Мефодий, даже не зная, как Свенельд отреагирует на подобное заявление, ибо понятие «военный совет» среди исполнителей противоречило всем общепринятым нормам.

Свенельд многозначительно ухмыльнулся в свои кустистые белые усы, но не разгневался.

– Да, новые времена, новые звания, новые взаимоотношения… Когда-то за такие своевольные слова я бы наложил на тебя дисциплинарное взыскание, но сегодня… И правда, какое ты имеешь моральное право ровнять по струнке тех, кто еще твоих прапрабабушек в пеленках видел? Бесспорно, твои успехи впечатляют – там, где раньше требовался взвод мастеров, ты проходишь с улыбкой на лице, но война войной, а уважение уважением… Я вижу, что именно тебе смотритель Гавриил доверил нечто важное, поэтому старшим вашей группы я буду считать тебя, а там уж сами решайте, военный совет у вас или диктатура.

Смотритель Свенельд выделил на нужды команды Мефодия старенькую «Ладу»-»шестерку», под капотом которой, правда, скрывался новый, доведенный почти до совершенства форсированный движок.

Мигель с кислой миной прошелся вокруг автомобиля, попинал покрышки, зачем-то покорябал ногтем маленькую трещинку на лобовом стекле, сунул свой гордый испанский нос в багажник, после чего поинтересовался у ответственного за гараж исполнителя Матвея, бывшего сослуживца Мигеля и Мефодия по Пятьдесят Пятому сектору:

– А где мой «Рэнглер»? Только не говори, что расколошматили, а то меня удар хватит!

– Да нет, не расколошматили, – успокоил его завгар. – Живой он и здоровый. Только продали мы его, когда в подполье уходить надумали, чтоб не светиться – тачка больно приметная.

– Ну и кто вы после этого? – оскорбился Мигель, непонятно, то ли притворно, то ли на самом деле. – Да я ж за ним как за дитем малым присматривал, полировочкой натирал, бензинчиком только отборным поил, про масло дорогущее вообще не говорю…

– Это не ко мне, это к Свенельду претензии, – перевел стрелки Матвей. – Он как в должность вступил, так сразу «Рэнглер» твой продал. Мы на те деньги потом пять «Жигулей» купили и один почти новый «Москвич». Свенельд сказал, что раньше надо было так сделать…

– «Москвич» вы купили?! Держите меня, я его сейчас убью! – вскричал Мигель и шагнул к завгару. Но никто его держать не собирался – все, в том числе и сам Матвей, знали, что мастер, по своему обыкновению, придуривается. – Да за мой драгоценный «Рэнглер» можно было весь АЗЛК скупить! – неистовствовал мастер. Поняв, что на его угрозы всем попросту наплевать, он передумал убивать принесшего дурные вести гонца Матвея. – Вот, значит, чем вы тут занимались, пока я в Нью-Йорке кровь проливал!

– Чего ты разорался? Я же сказал: все претензии к Свенельду, – как ни в чем не бывало повторил Матвей.

Исполненный гнева Мигель собрался было в сердцах стукнуть кулаком по капоту «шестерки», но вспомнил, что ездить-то на ней, помятой, опять же ему, и отказался от этой затеи.

– Знаете хоть, кому продали? – тяжко вздохнув и остывая на глазах, полюбопытствовал мастер.

– Конечно, знаем, – ответил Матвей. – Такую технику не всяк староболотинец себе позволит. Барыга один прикупил, из этих… из новых… У него еще четыре магазина в Северо-Восточном районе. Сказал, что «Рэнглер» твой ему якобы для жены в подарок.

– Не Кирилл ли Ятаганов его звать? – как бы между прочим поинтересовался Мефодий.

– Да, по-моему, Ятаганов, – кивнул завгар. – Не я джип продавал, поэтому точно не скажу.

– Скажи спасибо, что не ты! – проворчал Мигель. – А то я бы устроил тебе такую сезонную распродажу со скидками на пол!..

Матвей пренебрежительно махнул на Мигеля рукой, бросил ему ключи от машины и удалился.

Опробовать полученный транспорт отправились втроем. Мефодий не держал в руках руль со времен своего головокружительного нью-йоркского автопробега, поэтому вызвался быть водителем. Мигель нисколько не возражал, передал ему ключи и буркнул:

– Да таким дерьмом не то что рулить – заводить его противно!

Стараясь не привлекать внимания автоинспекции, акселерат аккуратно вел автомобиль по главным улицам Староболотинска, с интересом разглядывая где-то изменившийся, а где-то оставшийся прежним родной город.

– Так, значит, твой незабвенный братец Кирилл сейчас на моей машине катается? – первым нарушил молчание Мигель.

– Не он, а его жена, – поправил Мефодий. – Хотя, если честно, я за ней раньше тяги к автовождению не замечал.

Мигель и Кимберли были в курсе, что Раиса Ятаганова, прежде чем стать законной супругой предпринимателя Ятаганова-старшего, некоторое время провела в гражданском браке с безработным художником Ятагановым-младшим, ныне просвещенным исполнителем категории акселерат.

– Бедный мой «Рэнглер»! – все никак не мог успокоиться мастер. – Где ты теперь? Ездят на тебе по магазинам да по косметическим салонам, а ведь, помнится, ты нам обоим жизни спас!.. Может, поедем к твоему брату да попросим по-человечески, авось исполнится благородства и вернет нашего малыша обратно?..

Последние слова Мигеля следовало воспринимать как мрачную и не очень удачную шутку: после знаменательного выселения Мефодия из квартиры, что снимал он некогда у Кирилла, не то чтобы просить что-то у старшего брата, а просто встречаться с ним у акселерата отсутствовала всяческая охота. Мефодий не держал на Кирилла обиды – что поделать, если таков брат от природы; разве можно обижаться на негра за то, что он черный? – однако лишний раз встречи с ним не искал. Да и о чем могли говорить братья после того, как Ятаганов-старший натравил на Ятаганова-младшего целую бригаду рэкетиров?