Роман Глушков - Меч в рукаве

На Мефодия вместе с приятной теплотой от своевременной как никогда порции успокоительного снова нахлынули нехорошие предчувствия: сейчас Тутанхамон скажет, что деньги нужны ему через полчаса, или того хуже – увеличит сумму компенсации!..

– Видишь ли, в чем суть: братан твой под присмотром Конопатого работает, – продолжал Тутуничев. – Я тут проверил кое-какую информацию – говорят, Ятаган и Конопатый закорешились сильно, дела там у них совместные или типа того. Я тоже с Конопатым недавно мировую пил, потому сам понимаешь, если до него вдруг дойдет, что я на тебя наехал… В общем, портить отношения мне с Конопатым сейчас не резон, тем паче из-за каких-то четырех штук. Так что о деньгах забудь. Но ты рано радуешься! – сразу же осадил он глупо заулыбавшегося Мефодия. – Долг есть долг, и отдавать его, как ни крути, надо.

– Но у меня нет ничего ценного, – проговорил Мефодий. У него перед глазами все плыло, но не столько от водки, сколько от того, что унизительное выпрашивание денег у брата отменяется. – Квартира это не моя, тоже Кирилла, а весь мой инвентарь не потянет и на пятьсот долларов…

– Ты будешь на меня работать! – заявил Тутанхамон.

– Я – на вас?! – изумился Мефодий и перевел взгляд на смотревшего телевизор телохранителя. – Да он на меня дунет, я и упаду!

– Ха! – Тутанхамон откинулся в кресле и, ткнув в Мефодия перстненосным пальцем, визгливо расхохотался. – Нет, Колян, ты слыхал? Шишкин думал, что я зову его к себе в бойцы! Во, загнул так загнул! Его – в бойцы!

Колян покосился на Мефодия и презрительно хмыкнул.

– Не-е, расслабься, – прекратив смеяться и, разливая по второй, проговорил Виктор Игнатьевич. – Уж как-нибудь без тебя обойдемся. А ты вроде бы говорил, что картинки всякие рисуешь?

– Да, сейчас я специализируюсь в основном на графике, – сказал Мефодий.

– Да мне без разницы! – Тутанхамон снова выпил. Глядя на него, выпил и Мефодий. – Короче, чтобы ты, упаси бог, никому не ляпнул, что, дескать, Виктор Игнатьевич на тебя наехал, давай вообразим такую ситуацию: будто бы я прихожу к тебе, даю эти самые четыре штуки и говорю: «Мефодий, сосед, выручай! Я человек солидный, ко мне в офис приходят солидные люди, а там на стенах одни голые обои. Несолидно, понимаешь, как-то…» А ты мне отвечаешь: «О чем базар, Виктор Игнатьич! Да разве сосед не поможет соседу? Да завсегда пожалуйста!..» Ну, продолжай!

Мефодий, кажется, понял, чего от него хотят, и робко поинтересовался:

– Вы хотите заказать мне картину?

– Ну вот, быстро соображаешь! – заулыбался Тутанхамон. – Конечно, картину, что бы я еще, интересно, тебе заказывал? Не конкурента же, в конце концов! Ну и в каких картинах ты самый большой мастак? Природа? Море? Или, может, бабы голые?

– В портретах, – ответил Мефодий.

– Тоже неплохо! – кивнул Тутанхамон. – Помнишь, Колян, у Никифора на даче его портрет над камином здорово смотрелся. Никифор божился, будто штуку за него отвалил! А я хочу такой же, но в офис и за четыре. Понимаешь?

– А какой желаете размер? – поинтересовался Мефодий. – Высота, ширина рамы?

– Это тебе должно быть виднее, – задумчиво почесал лысеющую макушку Виктор Игнатьевич. – Но за штуку баксов это было где-то…

И Тутанхамон изобразил руками раму, имевшую размеры что-то около восьмидесяти сантиметров на полметра.

– Вот и посчитай, – добавил он. – Это за штуку, а надо за четыре.

– Будет вам портрет за четыре штуки! – уже не дрожащим, а вполне уверенным голосом пообещал Мефодий. – Портрет ровно в четыре раза больше, чем за штуку!

– Вот это деловой подход! – согласился Тутанхамон и, предлагая отметить заключенный договор, наполнил рюмки по третьему разу. – Проблемы будут?

Мефодий прикинул в уме: берем указанные заказчиком размеры, увеличиваем их в два раза; грубо округляя, выходило где-то метр пятьдесят на метр… Нет, с технической стороны проблем не было. Десять квадратов превосходного холста еще советской мануфактуры было год назад куплено за бесценок у бывшего обкомовского агитплакатчика. Грунтовка, краски – все это, как у практикующего специалиста, тоже имелось в избытке. Загвоздка была в другом – лицо (если выражаться предельно мягко) Тутанхамона: одутловатое, с двойным подбородком и торчащими, как ручки кастрюли, ушами, редкие бледные волосы и короткая, практически отсутствующая шея… И в масштабе один к одному оно не вызывало у Мефодия вдохновения, а уж воссоздание его на площади в полтора квадратных метра!.. Впрочем, выбирать не приходилось, однако выход из этой ситуации все-таки имелся…

Не желая показаться невежливым, Мефодий для начала извинился и только потом поинтересовался у заказчика, а как он посмотрит на то, если будет изображен не в канонических портретных традициях, а, скажем так, в контексте…

Воцарилась зловещая пауза, в ходе которой Тутанхамон и Колян обменялись вопросительными взглядами. По их реакции Мефодий понял, что выражение «изобразить в контексте» отсутствует в лексиконе обоих, а потому требует дополнительного перевода.

– Ну это если вы будете изображены не на задрапированном фоне, – как можно понятнее разъяснил он, – а, к примеру, играющим в казино, отдыхающим в сауне, стоящим возле вашего автомобиля или там…

Мефодий хотел закончить «… сидящим у камина с книгой», но передумал, поскольку так и не сумел вообразить подобную сцену.

Судя по тому, как у Виктора Игнатьевича вновь засверкали благородного металла зубы, Мефодий догадался, что предложение явно пришлось Тутанхамону по душе.

– А ты, Шишкин, и впрямь ученый! – уважительно произнес Тутанхамон. – Это ты сейчас дельную вещь сказал. Только… казино, баня, машина… Нет, все не то. Осточертело все это… Слушай, а вот, скажем, рядом с Эйфелевой башней сможешь меня запечатлеть? – И, заметив, как удивился его экстравагантному желанию Колян, пояснил: – Давно хотел туда мотануть. Елисейские Поля, Лувр, собор Парижской Богоматери… Мечта босоногой юности.

– Обижаете, Виктор Игнатьевич! – вконец осмелел Мефодий. – Да хоть на Северном полюсе…

Услыхав про полюс, Тутанхамон вдруг помрачнел, но не агрессивно, а с налетом легкой меланхолии:

– Нет, на полюс не хочу. Я за Полярным кругом первый срок мотал. Там холодно. И смотреть-то там нечего, а рисовать и подавно. Туда, Шишкин, меня отправлять не надо…

Под видом студента-заочника Мефодий проник в читальный зал областной библиотеки и самым бесстыжим образом выдрал лист из подшивки журналов «Вокруг света». На коварно добытом артефакте был изображен нужный фон его будущего полотна, нареченного в тайне ото всех «Парижские каникулы Тутанхамона Староболотинского».

Спать приходилось по три часа в сутки, но зато за десять дней все долги соседу сверху были полностью возвращены. Два дня из горячей декады штрафработ Мефодий провел в Тутанхамоновых апартаментах, где был предусмотрительно свернут в рулон один из шикарных иранских ковров и на голый пол водружен уже не переносной этюдник, а самый настоящий мольберт – одна из немногих имевшихся у Мефодия ценных вещей. А доставили мольберт наверх по узким лестничным пролетам Колян и его верные адъютанты. Строя на лице подчеркнуто аристократическое выражение, Тутанхамон покорно отпозировал положенное, изредка отвлекаясь то на телефонный звонок, то на перекур.