Роман Глушков - Меч в рукаве

– Как вы догадались? – саркастически произнес Мефодий, уже смирившийся с тем, что опять вляпался в историю. Приказ таких нюансов, как возможный арест, не оговаривал, а значит, покидать квартиру с милицией, равно как и с конопатовцами, было запрещено.

– Дедукция, – кратко пояснил Казимиров, кидая револьверы, шокер и стек в полиэтиленовый пакет и снимая с брючного ремня наручники. – На то мы и существуем, дабы во всем разбираться как следует. Седыченко! Бесчестный! Препроводите коллекционера-оружейника к машине!

«Да, – решил про себя Мефодий, – не понос, так золотуха… Похоже, мира этому дому в ближайшую ночь точно не видать. Где же, черт побери, вас носит, многоуважаемый смотритель?..»

В атмосфере помещения запахло предгрозовым озоном новой баталии.

Сержанты наручниками сцепили Мефодию руки за спиной и поставили его на ноги. Мефодий горько усмехнулся, потом тяжело вздохнул и одним резким движением разорвал соединяющую наручники цепочку, после чего ухватил автоматы сержантов за стволы и задрал их к потолку. Столь внезапное сопротивление повергло сержантов в растерянность, но более опытный Седыченко сразу же убрал палец со спускового крючка. Второй же сержант, со странной для милиционера фамилией Бесчестный, запаниковал и спустил курок…

Очередь ударила в потолок, и несколько отрикошетивших пуль заметалось по комнате. Одна из них разнесла люстру, две других впились в мольберт, еще две вошли в диван, но последняя, к несчастью, отскочила от стены и, находясь уже на излете, угодила Казимирову в руку. Старлей от неожиданной и сильной боли завопил благим матом.

Мефодий толкнул ногой Бесчестного в грудь и отобрал у него оружие. Лишенный автомата паникер перекувыркнулся через диван и отлетел к батарее отопления. Седыченко последовал в том же направлении мгновением позже.

Подняться им с пола Мефодий не позволил. Не медля ни секунды, он конфисковал у обоих милиционеров наручники и прицепил сержантов к отопительной трубе. Автоматы их он отшвырнул в дальний угол комнаты.

– Э-э-э, а вот этого делать не надо!.. – Мефодий подскочил к Казимирову, сумевшему-таки выхватить «ПМ» не задетой пулей рукой, и в последний момент обезоружил и его. – Вы бы лучше прилегли на диван, а я сейчас вызову «Скорую помощь», – заботливо порекомендовал Мефодий старлею.

– Ты… ублюдок!!! – шипел Казимиров, держась за раненую руку. – Ты вообще понимаешь, что делаешь?! Ты напал на сотрудников при исполнении! Приказываю тебе!..

– Я-то понимаю, а вот вы нет, – оборвал его Мефодий. – Но вам я ничего не буду объяснять, просто делайте то, что говорю. Прилягте, прошу вас, поберегите силы.

И протянул руку к телефону.

Но Казимиров, как видно, дожидаться «Скорой помощи» не планировал. Бросившись мимо Мефодия, он выскочил на лестничную клетку и, перелетая через четыре ступеньки, помчался вниз. Где-то с площадки второго или третьего этажа до Мефодия донесся его сбивчивый доклад по рации:

– Дежурный! Говорит старший лейтенант Казимиров. Нападение на наряд милиции! Я ранен, а Седыченко и Бесчестный захвачены в заложники! Срочно запрашиваю бригаду СОБРа!..

– Вот влип так влип! – проговорил Мефодий, обращаясь то ли к самому себе, то ли к сверлящим его свирепыми взглядами Седыченко и Бесчестному.

– Немедленно отпусти нас! – повелел прикованный к батарее Седыченко, видя, что захватчик настроен в целом не агрессивно и убивать их вроде бы не намерен. – И лучше сдавайся сразу, а иначе тебе несдобровать!

– Не могу, – вздохнул Мефодий и, не собираясь скрывать от пленников своих намерений, добавил: – Мне бы только время выиграть. Устроим переговоры, поторгуемся, а к утру, может, что-нибудь да прояснится…

– Глупо все это, – поморщился Седыченко. – Никто тебе за нас денег не даст.

– А мне денег и не надо, – сообщил Мефодий. – Мне бы только как Мальчишу-Кибальчишу: ночь простоять да день продержаться. Но без смертоубийств: не простят мне это…

– Да ты просто кретин! Натуральный кретин, каких еще… – со злобным презрением заговорил было Бесчестный, но Седыченко ткнул его в спину носком ботинка: нечего, мол, лишний раз нервировать взявшего тебя в заложники человека с оружием.

К грядущей осаде Мефодий готовился основательно. Намертво прибитая к косякам дверь была вдобавок приперта изнутри поставленным на попа диваном, который в свою очередь подпирал в днище массивный мольберт. Снятые со стен кухни подвесные шкафчики образовали бруствер на подоконнике кухонного окна, а стол и тумбочка – в окне комнаты. Снайперов, верхолазов и прочих персонажей Мефодий вдоволь насмотрелся в многочисленных боевиках и криминальных хрониках. Дверной проем на балкон наглухо перекрыл принесенный из кухни холодильник, благо нынешняя физическая форма позволяла проделывать такие трюки без усилий и даже с некоторой долей показной эффектности. Так что к тому времени, когда погруженную во мрак июньской ночи округу огласил режущий вой сирен, формирование цитадели было практически завершено.

Мефодий взял казимировский «ПМ» и весь обратился в слух, ожидая, когда сжимающий кольцо блокады противник даст наконец о себе знать.

– Один?! – переспросил Казимирова командир бригады СОБРа подполковник Мотыльков. – Вы хотите сказать, что один-единственный хиппи надавал по шее трем мордоворотам, потом скрутил двоих и отобрал у всех оружие?! Ну, знаете, в моей практике такого еще не было!

– Я же говорю: есть подозрение, что он под стимуляторами! – оправдывался отгружаемый в «Скорую помощь» Казимиров. – Я даже не понял, как все и произошло-то.

– Ясно все с вами, – отмахнулся от него Мотыльков. – Кто вам только оружие распорядился выдать, молокососы!

Слепящие лучи мощных фонарей зашарили по стене дома, сойдясь в итоге на занимающем неположенное место холодильнике, как зенитные прожектора на вражеском бомбардировщике. Загромождающая окна мебель также указывала на местонахождение интересующего Мотылькова субъекта.

Подполковник настроил громкоговоритель, долго произносил в него «раз-раз», после чего откашлялся и обратился к невидимому с земли противнику:

– Ладно, парень, слушай меня: пошутил, и хватит! Отпускай людей и сдавайся по-хорошему! Думаю, что крови на сегодня ты уже пролил достаточно!

Мефодий не стал уточнять виновника пролитой крови – все равно не поверят, – а, культурно поздоровавшись, сразу же перевел беседу в конструктивное русло.

– Двести тысяч долларов?! – возмутился Мотыльков, услыхав размер требуемой суммы. – Да ты хоть представляешь себе, какие это деньги? И не надейся!

Мефодий посмотрел на внимательно прислушивающихся к переговорам Седыченко и Бесчестного, на их угрюмый вид, потом подумал о том, сколько неприятностей им еще предстоит по поводу утраты оружия, и сжалился до ста тысяч.