Николай Собинин - Игры на выживание

Дикарь подхватил один из лежавших на асфальте автоматов и осторожно высунулся из-за борта «Урала», взяв на прицел «пикап». Но там тоже все было кончено — тело пулеметчика свисало на одной из арматурин корпуса, водителя не было видно вовсе. Скепсис Бурана относительно всей этой затеи, не помешал ему сработать четко, как по часам. Сам он стоял рядом с пикапом и помахал ему рукой, сигнализируя, что все в порядке.

Все произошло быстро и практически бесшумно, лишь шлепки и грохот попаданий пуль по металлу, бетону и телам, невнятные щелчки затворов и шелест глушителей автоматов. Повезло, что оружие этих муров тоже было бесшумным, иначе вся их конспирация пошла бы коту под хвост. И вдвойне повезло, что никто из убитых не успел (или не догадался) сообщить основной группе о нападении. Неизвестно, какие боги Улья приглядывали за их действиями, но сегодня им сказочно повезло.

Он вернулся назад, туда, где лежал раненый командир бригады муров. Этот гад, несмотря на несколько страшных ран, уже отошел от шока, вынул гранату и готовился выдернуть чеку. Дикарь со всей дури врезал рантом рифленой подошвы ботинка по кисти, сжимавшей взрывоопасный подарок, и выбил ее на асфальт. Мур взвыл, схватившись за изувеченное запястье. Удар рукояткой пистолета в висок отправил его в нокаут. Дикарь вышел на открытое место и помахал рукой, глядя в сторону кустов, где, как ему казалось, укрылись его соратники. Шут и Бисмарк, весь короткий бой остававшиеся в роли наблюдателей, покинули свое укрытие и трусцой потянулись к грузовику.

Дикарь вернулся назад и застал сидящего на земле разведчика, который предпринимал вялые попытки подняться на ноги. Лицо его побагровело, выглядел он слегка помятым, но вполне здоровым. Дикарь протянул ему руку и помог подняться.

— Живой?

— Словно бревном под дых заработал, думал, завернусь, аж дыхание отбило, — он с удивлением задрал полу куртки и рассматривал впечатляющую дыру в материале бронежилета, из которой торчал концевик пули. — А ничего у вас кирасы, справные.

— Жить будешь, считай, в рубашке родился. Отделаешься синяком и легким испугом. Повезло, что бронник выдержал.

Приблизившийся рейдер рассмеялся и, со смесью удивления, задора и облегчения, хлопнул его по плечу.

— Как мы их, а? — потом с тревогой осмотрел голову кваза. — Зацепило? Ухо у тебя в крови.

Дикарь ощупал пострадавшее ухо и обнаружил, что шальная пуля оторвала ему мочку. Болело адски, но крови было, на удивление, мало.

— Ерунда, легко отделались. Лунь пулю в бронник схлопотал, а так, вроде ничего.

— Ты, конечно, отморозок, но отморозок везучий, бегун тебя побери. Эти шакалы даже жалом повести не успели, как мы их всех перещелкали.

— Спасибо за водителя, вовремя ты его срезал, еще бы чуток и он меня продырявил. Да ты вообще молоток, главную угрозу устранил и нас поддержал. Пулеметчик этот мог нам крови попить. Ладно, слушай. Там у колеса, с той стороны, командир этой бригады валяется. Он подраненный, но живой, я его прикладом приложил. Упакуй его: есть у меня подозрение, что в стабе кто-нибудь захочет с ним о птичках почирикать.

Буран злорадно осклабился и, многозначительно хрустнув суставами пальцев, направился к подранку. Дикарь бросил подобранный с земли автомат подходящему к грузовику Бисмарку:

— Бисмарк, Шут, закидывайте трупы в кузов, нечего ими тут светить раньше времени. Проверьте заодно, как там мирняк. Я схожу, девушку заберу. Надо в темпе отсюда сваливать, я прям чую, как у нас того и гляди задница дымиться начнет.

Он еще раз окинул взглядом место побоища и рысью направился туда, откуда они пришли парой минут раньше.

Выйдя из зоны видимости своих спутников, Дикарь скрючился в кустах в рвотных спазмах. Адреналиновый всплеск в крови потихоньку сходил на нет; с опозданием накатило осознание того, что его жизнь могла быть легко и непринужденно оборвана попаданием шальной пули. От одной мысли об этом начинало лихорадить. Перед глазами стояли падающие на асфальт окровавленные тела и сверкающие искры трассеров. Как ни крути, он обычный человек, а не хладнокровный спецназовец-профессионал, порешивший на своем веку не один десяток противников. У него нет боевого опыта, срочная служба в армии не в счет.

Кое-как собравшись с навалившейся слабостью, Дикарь привел себя в порядок и двинулся дальше. Этот долгий день только начался.

Девушка, все так же прикованная к забору, пришла в себя ровно настолько, что начала елозить пластиковой стяжкой по проволочной сетке забора, пытаясь перепилить свои оковы. Увидев, что к ней кто-то приближается, она испуганно задергалась, но узнав его в лицо, немного расслабилась.

— Тихо, красавица, все уже позади. Сейчас я тебя освобожу, не дергайся.

Он выдернул тугой ком кляпа, насквозь пропитавшийся слюной несчастной. Эти уроды не придумали ничего умнее, чем затолкать ей в рот ее же собственные трусы. Девушка застонала, у нее явно свело челюсти от длительного напряжения. Дикарь вжикнул финкой по хомуту, освободив ей запястья. Она едва не упала на подкосившихся ногах, но он придержал ее аккуратно за плечо.

— Гад, ублюдок, сволочь, тварь, ненавижу…

Довольно хрупкая с виду девушка вдруг превратилась в разъяренную фурию. Она со всей своей невеликой силой пнула полураздетый окровавленный труп Фазана в бок голой ногой, но лишь охнула от боли, ушибив пальцы на ней. Гнев внутри нее сошел на нет так же быстро, как и появился. Девушка вдруг осознала, что стоит едва прикрытая перед незнакомым, здоровенным мужиком и принялась запахивать его, Дикаря куртку, пытаясь скрыть собственную наготу. Дикарю лишь оставалось усмехнуться про себя, учитывая все обстоятельства их знакомства, она с этим чуток припозднилась. Говорить об этом вслух он, конечно же, не стал, чтобы не сыпать соль на ее свежие раны.

— Они… я… ты… Ууууууууу… — девчушка окончательно потеряла всяческую способность внятно говорить и мыслить и ударилась в тихую истерику.

— Ну, все, не плачь, все уже закончилось. Они получили по заслугам.

Зареванная девушка сделала два неловких шага ему навстречу и, уткнувшись ему в грудь, завыла еще громче. Дикарь обнял ее здоровой рукой, пригнулся и завел свою культю ей под колени. После чего непринужденно подхватил легкое, как пушинка, тело на руки и понес к машинам. Она лишь испуганно ойкнула, но лишь плотнее прижалась к нему, продолжая безутешно рыдать.

— Извини, но нам нельзя тут долго находиться. Нужно срочно уезжать, пока не заявились дружки этих ублюдков.

— А их тут много? — она сквозь слезы смогла уцепиться за клочок важной для нее информации.

— Больше, чем нам бы того хотелось!

На подходе к «Уралу» Дикарь услышал, как женский, визгливый голос на повышенных тонах чего-то требовательно добивается. Он подошел к кузову и увидел как та женщина, которая во время зачистки муров подняла крик, когда на нее свалился мертвый мур, сейчас истерично наезжает на Луня.