Николай Собинин - Игры на выживание

— Ладно, бог с ним. Давай по пулемету и прочему вашему добру прикинем. Я поглядел, автоматика в порядке, износа почти нет, но ствол убитый в хлам, только под замену.

Глаза Бурана налились кровью.

— Надфи-и-иль, дышло тебе в рот, и ты туда же? Тоже мне сейчас лапшу начнешь на уши вешать, чтоб на бедном рейдере пару споранов сэкономить?

— Не дави на больное, Буран, раз я тебе говорю, что ствол под замену, значит под замену. Муры его не берегли совсем, там от нарезов одно название осталось. Хочешь — я тебе его могу за половину стоимости продать?

Дикарь, наблюдая это бесплатное представление, начал откровенно ржать. Да что там, даже пара охранников у выезда с парковки давились смехом, трясясь, как припадочные.

Рейдер картинно закатил глаза.

— Вы только посмотрите на этого бессовестного и жадного молодого «чемодана»! Он мне же продает ствол пулемета, который сам еще у меня не купил. Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд! И эти люди вечером за рюмочкой чая в местном питейном заведении будут клятвенно уверять меня в чистой и непогрешимой дружбе и братской любви.

Тут не выдержал даже сам Надфиль, заржал так, что воробьи испуганно взметнулись с ближайшей березы. Когда смех, наконец, отпустил его, он вновь утер выступившие слезы и сделал финальный подсчет. Он вынул небольшой карманный калькулятор, пощелкал клавишами, прикидывая финальные цифры.

— Значит так: новый «Корд» стоит десять горошин, за ваш я вам дам семь. Плюс неполная лента на двадцать три стандартных патрона, четыре «штаера» с тремя запасными магазинами и обвесом, один с убитым прицелом и корпусом, «FN P90» с одной обоймой, три «глока» с глушителями и двумя обоймами каждый, две рации, девять ножей, сто двадцать патронов к винтовке и девяносто люгеровских «маслят» к пистолетам. Ничего не забыл?

— Совесть ты свою забыл. При рождении, прямо в мамке.

— Да тьфу на тебя, не сбивай со счета. Итого, вместе с тем, что вам положено за тачки, выходит тридцать семь горошин. Могу пересчитать в споранах, если хотите.

— Курс какой сейчас по Флюгеру?

— Один к пяти, как обычно. Ты же знаешь, что пока караван не прибудет, с курсом никаких подвижек не ожидается.

— Да кто вас, скупердяев, знает, меня тут почти три месяца не было, может вы опять чего перемудрили. Дикарь, тебе как, споранами или горохом сподручнее?

— Давай горохом.

— Горохом, так горохом. Поехали назад, я с вами со своей кассы рассчитаюсь, у меня со стабом взаимозачет.

Они перекинули рюкзаки и отобранные для себя стволы в багажник машины Надфиля и поехали к нему в магазин. Там он рассчитался с ними, выдав на руки тугой мешочек с горохом. Дикарь докинул туда три горошины и семнадцать споранов, которые они сняли с трупов муров, после этого разделил все на пять частей, для каждого из участников утреннего предприятия по экспроприации добра муров посредством смертоубийства последних. Итого, каждому упало на руки по восемь с половиной горошин. Буран, забрав долю Шута и свою собственную, попрощался и ушел, взяв с Дикаря обещание заселиться в гостиницу к Дине и присоединиться к нему в бане, которая по его словам вскоре будет готова. А сам Дикарь остался в «Дешево и сердито», поскольку хотел задать еще несколько вопросов по профилю его владельцу.

Как только рейдер ушел, Надфиль вкрадчиво приблизился к квазу, почти в упор глядя жадными глазами на ручку «маузера», и вежливо попросил разрешения посмотреть на него.

Дикарь, усмехнувшись про себя, вынул пистолет из кобуры и передал его в руки парня. Он безо всяких сомнений поставил диагноз Надфилю — перед ним стоял точно такой же фанатик культа оружия, как и он сам. Рыбак рыбака, как говорится в старой пословице, видит издалека.

— Божечки, у меня сейчас будет эстетический оргазм, — торговец даже закатил глаза от удовольствия. — Где же ты, друг, умудрился «брумгильду» оторвать? А, впрочем, не отвечай, не важно.

— Как ты его назвал?

— Ну, «брумгильда». Англичане маузер прозвали «broom handle» за вот эту самую рукоять. «Ручка от метлы», если дословно. А наши потом переиначили в «брумгильду». Приклеилось намертво.

— Впервые слышу.

— Бывает.

Надфиль некоторое время крутил и вертел пистолет в руках, с восторгом рассматривая каждую деталь, а Дикарь про себя подумал, что хорошо, что тут нет Бисмарка с его «парабеллумом», иначе Надфиль точно все вокруг залил бы своей слюной.

Пока владелец магазина предавался своим порокам, Дикарь осмотрелся вокруг. Казалось, в магазине Надфиля можно было найти решительно любой известный человечеству ствол — от тяжелого пулемета до револьвера «кольта». На стенах и стеллажах висела масса разнообразного оружия: охотничьи карабины, дробовики, пистолеты-пулеметы, снайперские полуавтоматические, болтовые и рычажные винтовки, целый стенд с разными модификациями «калашей» и их китайскими и европейскими репликами, всевозможные пистолеты самых разнообразных эпох — от суперсовременных образцов до «кольтов 1911» и «наганов» позапрошлого века. Отдельно стоял стенд с разнообразно и изобретательно кастомизированными пушками. Некоторые из них изменились до такой степени, что признать в них прототип практически не представлялось возможным. Тут же можно было себе подобрать разнообразное снаряжение, бронежилеты, каски, термобелье, обувь, разгрузочные и подвесные системы. Это был не магазин, а настоящий музей.

— Слушай, Надфиль. Подскажи мне: есть у тебя какой-нибудь легкий ствол, по типу «Кедра» или «Кипариса», чтоб ПМ-овской девяткой можно было садить? Или, может, «ПП-2000» в загашнике лежит. И, желательно с ПБС-ом в комплекте.

— На кой черт они тебе сдались? — торговец отвлекся от любования маузером и с искренним изумлением посмотрел на него.

Дикарь со вздохом продемонстрировал ему свою искалеченную руку.

— Я, конечно, могу и с «калаша» по пустышам с бегунами пострелять, но хочется чего-то полегче и подешевле. В рукопашку не всегда охота лезть, когда понимаешь, что у тебя всего одна рука. Мне уже культю пару раз жевали, больше подставляться неохота.

— Я не в этом смысле, на кой ляд тебе сдались эти пистолеты-пулеметы, если у тебя есть вот это! — он потряс в воздухе маузером.

Дикарь тяжело вздохнул. После позавчерашней ночи, закончившейся вторжением мутантов в одинокий домик, он совсем не разделял этого энтузиазма в отношении своего пистолета. Он молча вынул из кармана обойму для маузера и продемонстрировал ее Надфилю.

— А, вот ты о чем. Так давай я тебе ее переделаю, будешь нормальный магазин заряжать, а не это убожество.

— А ты и такое можешь?

— Эх, темнота ты деревенская. Думаешь, меня Палаш просто так, за здорово живешь, отправил ваш пулемет оценивать? Нет почти ничего, чего я не могу сделать с оружием. По крайней мере, с нашим нормальным оружием. Про нолдовские пушки можешь не шутить, там даже мне ловить нечего, покрасить только если. Слушай… У меня сейчас по заказам полный голяк, аж руки чешутся. Давай я тебе расскажу, что я могу сделать с твоей пушкой, а ты решишь, надо оно тебе или нет. Что скажешь?