Николай Собинин - Игры на выживание

Внутри бара было многолюдно. Прежде свободные столы сейчас оккупировали рейдеры, вернувшиеся в стаб, работники Флюгера, что решили пропустить по стаканчику после смены, да и просто зеваки и завсегдатаи. Разношерстная публика генерировала шум, который он уловил еще на подходах к заведению. Внутри, не сказать, чтобы все было битком, но зал наполнился уже, как минимум, наполовину. Играла негромкая, расслабляющая музыка. Пока все было в рамках приличий, но судя по количеству выпивки, которую бойко разносила парочка появившихся в зале симпатичных официанток, так не будет продолжаться вечно. А ведь Дина говорила, что сейчас не сезон. Даже представить страшно, что тут происходит, когда наступает «сезон».

Дикарь подошел к стойке, за которой его владелица, без суеты, но довольно споро, готовила заказы по алкоголю.

— Дина, извини, что отвлекаю, но что там по бане, уже готово?

— Да, Буран с Шутом уже минут десять как ушли. Она на заднем дворе, не промахнешься. Если тебе нужны банные принадлежности, полотенца там и все такое, можешь взять в душевой комнате на своем этаже. Потом тоже в корзину для белья не забудь бросить.

Дикарь молча кивнул и предоставил девушку своим делам. На втором этаже в душевой отыскалась целая полка с банными полотенцами и упаковками с новым нижним бельем, батарея разнообразных шампуней, гелей, мыла и прочих гигиенических средств, а также несколько пар резиновых сланцев. Очень предусмотрительно со стороны Дины: надо отметить, что она очень серьезно и обстоятельно подошла к вопросу обеспечения своих жильцов. Теперь хотя бы не придется топать в тяжелых берцах после парилки.

Дикарь зашел в номер, сбросил с себя все грязное белье, которое тут же отправилось в корзину. Нацепив лишь легкую ветровку и просторные спортивные штаны, в шлепанцах на босу ногу он снова спустился в зал. Любопытно, что практически никто не обратил внимания на его внешний вид. Похоже, это было тут привычным явлением. Лишь Дина, увидев его, махнула рукой в сторону черного входа.

Баня, как и большинство зданий в этом стабе, была типовой: два состыкованных бортами грузовых контейнера. Внутри они сообщались между собой посредством дверей и были разделены на четыре равных части. Дикарь попал в раздевалку, бывшую, по совместительству и комнатой отдыха. Сейчас тут никого не было, лишь висела одежда рейдера и Шута. Он скинул с себя все лишнее и зашел в следующее отделение, где находилось отделение для помывки. Дикарь застал здесь Шута, который с остервенением наяривал себя мочалкой. Облепленный хлопьями пены, с забавно торчавшими из нее ушами, тот даже не заметил его прихода, всей душой отдавшись процессу мытья. В следующей комнате располагалась сауна, потолок и стены здесь, как и в других помещениях, были обиты вагонкой, источавшей душистый запах смолистой древесины. На одной из скамеек, подстелив себе полотенце, расслабленно примостился раскрасневшийся Буран. Увидев вошедшего Дикаря, он приветственно махнул ему ладонью.

— Присоединяйся, прогреешь косточки перед парилкой.

Он последовал совету, подстелил полотенце и примостился на лавке, украдкой посматривая в сторону рейдера. Надо отметить, что когда тот был в одежде, в глаза не бросалось насколько правильно и симметрично был сложен этот человек. Крепко сбитый, поджарый и без капли жира на мышцах пресса. Похоже, кочевая жизнь рейдера с успехом заменила ему регулярные походы в спортзал. В глаза бросались отметины на теле от лямок и элементов каркаса рюкзака — потертости от регулярной носки тяжестей не исчезали даже под влиянием улучшенной регенерации иммунного.

— Да уж, браток, видок у тебя, конечно, еще тот. Ты как проказой переболел, честное слово.

Дикарь окинул себя критическим взглядом. Несмотря на впечатляющую мускулатуру, появившуюся у него после пробуждения, он и впрямь сейчас больше походил на вареную картофелину. Пожелтевшие струпья отмирающего эпидермиса делали его похожим на линяющую змею. Впрочем, с прошлого раза, когда он устроил себе экспресс-помывку в том универмаге, выглядеть он стал значительно лучше.

— Потихоньку проходит.

— Надо тебе пропариться как следует, а после отодрать всю эту гадость мочалкой. И будешь как новенький, помяни мое слово. Я помню, рейдер один умудрился опрокинуть на себя бутыль с концентрированной азотной кислотой. Орал, как резаный, весь пожелтел, шкура с него полезла клочьями, вот прямо как с тебя. Выглядел так, что казалось пристрелить проще, чтоб не мучился. Так ничего, уже через две недели, словно только из мамки вылез, розовый и довольный. Лежать не мог только первое время после ожога, жаловался, мол, больно. Приучился стоя спать, как слон, прикинь. Умора. Ладно, мужик, ты тут пока отмокай, а я в парилку. Чувствую, после тебя туда уже будет не зайти.

Буран хлопнул дверью, выпустив целое облако пара и обжигающего воздуха, и растворился внутри. Спустя минуту оттуда послышались весомые шлепки веником и довольное кряхтение.

Жар постепенно прогревал Дикаря, приятным потоком проникая внутрь. Вот только культя начала активно саднить и чесаться. Повышенная температура явно пришлась ей не по вкусу. Он уселся так, чтобы поврежденная кисть находилась пониже — там температура была более или менее приемлемой.

Когда парилка освободилась, Дикарь взялся за дело всерьез, раз за разом закидывая ковши горячей воды в железную бочку с камнями, в итоге за три захода превратив два березовых веника в уже ни на что не годные связки измочаленных прутиков. Кто бы ни был истопником у Дины, дело свое он знал, банька была подготовлена на совесть. Отопревшая во влажном и горячем воздухе отмирающая кожа полезла с него лоскутами. Когда он выбрался из парилки и принялся драить себя суровым мочалом, словно стараясь содрать с себя даже воспоминания о том, что с ним творилось до пробуждения, с него в прямом смысле этого слова, начала слезать шкура, неприятного вида ошметки усеяли пол в помывочной. Окатываясь водой, смывая с себя мыло и грязь, Дикарь чувствовал, как саднит раскрасневшаяся кожа. И в то же время он ощущал невероятную чистоту, словно родился заново. Вот только от перегрева немного штормило и кружилась голова. Похоже, ему с его гипертермией нужно быть осторожнее в бане, а то недолго и в обморок упасть.

В предбаннике было прохладно и хорошо. Бухнувшись на лавку, Дикарь вытянул ноги и тихо млел от удовольствия.

— Вы только гляньте на него, как заново родился. Что, сбросил старую кожу, Каа?

— Сбросил-то, сбросил, но загадил Дине всю баню своей «шкурой». Придется завтра в уборщики записаться, похоже. А то некрасиво как-то выходит.

— Ой, да брось, тут хватает всяких шалопаев, готовых за пару споранов толчки чистить, не то, что баню прибрать. Для Дины такое дело в порядке вещей, рейдеры после выездов на кластеры и не так еще чудят.