Николай Собинин - Тест-драйв бессмертия

— Поэтому ты решил подключить меня к своему плану?

Нолд кивнул.

— Я не могу быть в двух местах одновременно. Даже использование кибернетических единиц не гарантирует успеха. Конечно, очень маловероятно, что вражеский командир захочет сыграть в камикадзе и решится на подрыв реактора, но, как я уже говорил, я стараюсь минимизировать риски настолько, насколько это возможно. Скрытно пройти весь маршрут тут вряд ли получится, поэтому все «скауты» отправятся с вами. Нужно будет тихо убрать несколько патрулей, а потом дождаться моего сигнала о захвате контроля над системами бункера. Как только я дам сигнал и открою бронестворку, вы уничтожаете охрану реакторного зала и зачищаете его от обслуживающего персонала. Тут очень важно сработать очень быстро, чтобы враг не успел поднять тревогу. Иначе к вашим врагам вот отсюда и отсюда придет подкрепление с тяжелым вооружением. Доводить до этого не стоит, такой исход практически равносилен провалу.

Дикарь скопировал его жест, кивнув в знак того, что собеседник услышан.

— Дальше. После установления контроля над бункером и реактором переходим ко второй фазе плана и приступаем к планомерной зачистке бункера. Я буду вам ассистировать, с моей помощью и при поддержке кибернетических солдат у вас не должно быть особых проблем.

Похоже, в плане внешника, Дикарю отводилась роль пушечного мяса. Что, впрочем, ожидаемо. Он и сам уже нацелился сунуть голову в пасть медведя, так что сожалеть об этом решении уже поздновато.

— В целом, все более или менее понятно. Есть только пара моментов по нашему сотрудничеству, которые я хотел бы прояснить.

Нолд свернул трехмерную проекцию и уставился своими зелеными «глазищами» на рейдера.

— В таком случае, не будем терять время, я весь внимание.

Дикарь постучал согнутым пальцем по бронированному шлему «хеви», вызвав у того приступ глухого урчания. Несмотря на то, что над их мозгами неплохо поработали «полосатые», зараженный оставался зараженным.

— Ты сказал, что технология создания киборгизированных солдат утекла из рук твоих нанимателей. Значит ли это, что они точно так же обращают иммунных, подобных мне, в бездушных марионеток?

Он приблизился к «скауту», что был в прошлом стронгом Сахой, и вгляделся в его ничего не выражавшие глаза, смотревшие сквозь Дикаря через плексиглас забрала шлема.

Внешник некоторое время молчал, давая понять, что осознал важность прозвучавшего из уст Дикаря вопроса.

— Там, откуда родом эта технология, таким образом обращаются с преступниками, совершившими тяжкие преступления. Это более гуманный эквивалент смертной казни — так они отдают долг за свои преступления перед обществом. Люди из Веги адаптировали ее под местные реалии, более того, начали экспериментировать с киборгизацией зараженных. Если вы хотите услышать, одобряю ли я такой подход, то нет — не одобряю. Ни один человек такого не заслуживает, это значительно хуже смерти. Удовлетворит ли вас такой ответ?

— Звучит хорошо, но являются ли твои слова правдой?

Через шлемофон донесся тяжелый вздох человека, закованного в броню.

— Действительно, у меня нет способа доказать мои слова здесь и сейчас. Все, что вам остается — либо довериться мне, либо отказаться от моей помощи. Что выберете?

Дикарь задумался на несколько секунд.

— Ладно, я предпочту думать, что все сказанное — правда. Да и, откровенно говоря, не то, чтобы у меня был большой выбор. Сделаем это.

— Рад это слышать. В таком случае, приступим?

— Погоди, у меня есть еще одна просьба. Даже целых две, если быть точным. Я бы предпочел, чтобы ты перешел со мной на «ты». Ни к чему быть настолько вежливым.

Нолд хмыкнул:

— Идет. А какая вторая просьба?

— Может, ты все же представишься? А то как-то неудобно вышло — ты мое имя знаешь, а вот я твое нет.

Внешник церемонно склонился в поклоне. Причем, сделал он это так аристократично (даже несмотря на то, что был обряжен в полный комплект брони), словно снимался в фильме про дворян викторианской эпохи.

— Можете… прошу прощения, можешь звать меня Хаха. Ну, или Два «Ха», если так удобнее.

— Странное имя.

— Это не имя. Это мой позывной, прозвище и, одновременно, род моей деятельности. Да, еще — прежде чем мы выдвинемся, мне нужно кое-что тебе дать!

Дикарь непонимающе уставился на своего новоявленного напарника.

— Не мог бы ты снять свои наручные часы?

Рейдер пожал плечами, расстегнул браслет «Командирских», найденных им в затерявшейся на лесном кластере даче, и протянул его нолду. Хаха поколдовал со своим наручем, который выполнял функцию наладонника. Активировался сканер, ярко-фиолетовый широкий луч обшарил часы, после чего выключился. Внешник положил ладонь на левую руку рейдера. Тот непонимающе уставился на него, но задать вопрос так и не успел. Через секунду его взяла оторопь. Из костюма нолда вытекла странная масса, походившая на излишне подвижного большого серого слизняка. Разве что тот не был липким и состоял из микроскопических, едва видимых взглядом кубиков. Непонятная масса быстро — так что он не успел отдернуть руку — отделилась от костюма нолда и перетекла на его запястье. Несколько секунд она ершилась текучими шипами и выступами, а потом вдруг в один миг приняла форму и цвет советского хронометра. Хаха отпустил его, Дикарь с любопытством уставился на непонятную хрень, мимикрирующую под часы на его руке. Спустя мгновение его любопытство было наказано — браслет выпустил десятки игл, которые впились ему в плоть, заставив рейдера зашипеть от неожиданности и небольшой порции боли. Спустя еще несколько секунд иглы втянулись в тело и срослись с ним, а боль отступила. Теперь девайс, данный ему нолдом, никаким образом нельзя было отличить от часов: они показывали время, двигалась секундная стрелка, едва уловимо тикал механизм, даже латунный корпус идеально повторял прообраз — нес на себе следы долгой эксплуатации, потертости и даже досконально повторял все мелкие царапинки и повреждения полированного материала. Дикарю, полюбовавшемуся на это, оставалось лишь удивленно цыкнуть языком.

— Что это за херня?

Нолд, копавшийся в небольшом контейнере у себя на поясе, соизволил ответить.

— Погоди, сейчас поймешь.

Он вынул из небольшого черного пластикового тубуса прозрачную выпуклую пластинку, сильно смахивавшую на глазную линзу, и поднес ее к лицу Дикаря, подтвердив этим его догадку.

— Не шевелись.

Он ухватил рейдера за левое веко и поместил линзу ему на зрачок.

— Поморгай.

Тот и без его советов этим занимался — линзы носить он не привык; тонкая пластинка ощущалась чужеродной, раздражая слизистую. Через секунду он забыл о легком дискомфорте по весьма прозаичной причине — в глаз словно десяток раскаленных игл вонзили, поле зрения слева заволокло красным.