Иван Булавин - Студент

— Могу и домыслить кое-что, — продолжил он. — Люди, подобные этим четверым, — это беспредельщики, которые в рейдах заходят на кластеры и творят, что хотят, пренебрегая даже святой традицией помощи новичкам. Можно представить, что ты нашёл последствия их работы, так?

Я кивнул и опрокинул вторую стопку. Теперь уже не закусывал. Прошло и так.

— А исходя из имеющейся информации, у них, или у кого-то из них, присутствуют нелады с башкой на сексуальной почве, раз мои девки, ко всему привычные, с ними идти боятся. Могу предположить, что они заехали на кластер, схватили ближайшую девку и, пока не обратилась, серьёзно над ней надругались. Так?

— Девочку, — сказал я, — совсем юную, и она не обратилась. С момента перезагрузки прошло уже несколько дней, они точно знали, что она иммунная.

— Тогда понимаю, помочь, правда, ничем не могу, только информацией, сам понимаешь, здесь есть аналог полиции и суда, но твоё слово — это твоё слово, оно ничего не стоит, тем более, что преступление совершено за территорией стаба. Проследи за ними, а потом найди и убей, лучше тихо, во сне, нет смысла говорить чувственные речи. Их всё равно не проймёшь. Больше ничего не посоветую.

— И на том спасибо, — я положил на стол два спорана. — И за выпивку спасибо, действительно, хороша, только крепкая слишком, не привык я к такому.

Я встал и нетвёрдой походкой направился к выходу.

В стабе я прожил двенадцать дней. Всё это время я занимался только одним: тренировал свой дар. За это время я употребил обе жемчужины и все свои немалые запасы гороха, даже доведя себя до небольшого отравления. Подобные эксперименты вполне могли закончиться тем, что я бы превратился в подобие Молота. Но не превратился. Причина проста, горох закончился на десятый день, а с жемчужинами просто повезло. Нездоровая желтизна стала проходить, а в глазах уже не так выделялись набухшие сосуды.

Тренировки позволяли уже почти целиком протискиваться в тонкую стену, правда, для этого требовалось раздеться догола, но это не так страшно. В конце концов, можно и не пролезать целиком, просто влезть по пояс, сделать одно движение ножом, и готово. Вот только где? В баре нельзя, а сопровождать их по кластерам вряд ли получится, тем более, что они регулярно двигаются на машинах.

Значит, придётся здесь. Или где-то рядом. Меня схватят и, возможно, повесят. Или не повесят, про мой дар никто не знает, я в камере разденусь и сбегу. Ну, или не сбегу, поскольку проходить сквозь стену полностью пока не научился, но дело сделать всё равно нужно.

Не научился я пока и пропускать через тело пули. Один раз решился попробовать, привёл левую ладонь в нужное состояние, потом выстрелил в неё из пистолета. Результат был странным. Пуля прошла через руку, почти не повредив, но уже на выходе вырвала кусок кожи. Я сделал вывод, что от скорости вхождения одного тела в другое тоже что-то зависит. Кроме того, в этот раз я был готов, а что будет, когда стрелять станут неожиданно, да сразу с нескольких сторон? Неуязвимость пока откладывается.

Каждый вечер я сидел в баре. Молот, по моей просьбе, поставил в уголке небольшой одноместный столик, где я сидел каждый вечер и, попивая кофе, ждал тех самых посетителей.

Удача улыбнулась мне на двенадцатый день. В бар, где народа в этот раз было не так много, ввалилась шумная толпа, кто-то из них что-то рассказывал, а остальные закатывались от хохота.

Голоса мне были незнакомы, но я всё же повернул голову. Вошли четверо, хотя шума от них было, как от десятка пьяных орков. И сразу бросилась в глаза рыжая голова молодого парня. Молодой, худой, рыжий. Моментально поискал того, кто с нервным тиком. Есть, у одного присутствовало некое непроизвольное движение лицевой мускулатуры, которое он старательно скрывал, намеренно гримасничая.

Сомнений больше не осталось, это и есть те самые рейдеры, которых я искал. В ближайшее время мне предстоит их убить. А сделать это нужно так, чтобы не поймали.

Сели они удачно, сразу за моей спиной, я мог слышать всё, или почти всё, что они говорят. Понемногу я даже научился различать их по голосу. Темы они обсуждали вполне невинные, на какой кластер пойти, что там их ждёт, где хорошие тачки прилетают, и как их оттуда тащить по бездорожью. Обычные мужики, рейдеры, в разговоре немного грубоваты, но вполне терпимо. Вот только когда Молот поставил им на стол несколько бутылок (он делал это сам, поскольку официантки не хотели к ним подходить) их старший, к которому уже несколько раз обратились словом Череп, вальяжно проговорил:

— Слышь, папаша, пусть твои шалавы не ссут. Сегодня мы уезжаем, на колёсах мы, только пойло твоё выхлебаем и сразу свалим, так что, спокойнее будь.

Молот его тон проглотил спокойно, поставил бутылки и молча отошёл. Но с этого момента все четверо были обречены. Скоро они умрут. Я их убью, прямо здесь, несмотря ни на какие последствия.

А пока я ждал, стискивая в кулаке надёжно спрятанную финку. Перед глазами мелькал образ Рики, тогда ещё Дарьи, что ползёт по полу, оставляя кровавый след. А сколько их было ещё? Тех, кому Улей не послал спасителя?

Уже скоро. Сейчас они выпьют побольше, а водку запивают пивом, а пиво скоро попросится наружу. Туалет здесь был вполне цивилизованный. Просторное помещение, в нём пять кабинок, разгороженных фанерными щитами. Отличное место, а главное, эти щиты были тонкими и не составляли для меня никакой преграды.

Нужного момента я дождался минут через сорок. Тот, что рыжий и тот, что с тиком, пошли в нужное место. Вставали они тяжело, а потому я успел их опередить. Выбора у них не было, они зашли в кабинки через одну, а между ними уже был я. Щелчок шпингалета был для меня сигналом. Когда в кабинке справа раздалось журчание, я вынул финку и включил дар. Человек, привыкший рисковать, имеет хорошую реакцию. Иначе долго не проживёт. Но иногда, оказавшись в месте, где ему ничто не угрожает, может отвлечься и расслабиться. Кроме того, туалет, тем более такой, — место, где тебя не видят, не слышат и уж точно не трогают. А в итоге это ему вышло боком.

Он даже руки поднять не успел, когда клинок вошёл ему прямо в сонную артерию. Я его тут же выдернул, струя алой крови ударила в унитаз, раздались хрипы и бульканье, которые я быстро заглушил, нажав кнопку слива.

А вот второго не успел, когда я повернулся в его сторону, шпингалет открылся, и рыжий парень перешёл к раковине мыть руки. Нисколько не смущаясь, я открыл дверь и встал у него за спиной. Увидев меня в зеркале, он обернулся.

— Помнишь? — тихо проговорил я, — два месяца назад, кластер с высотками, юная девочка, над которой вы надругались, но не убили, патроны не казённые, так ведь?

— Слышь, ты… — начал он, но тут, видимо, разглядел кровь в кабинке товарища. А может, всё понял по моему взгляду. Или просто слишком привык убивать.