Анатолий Ключников - Клёст - птица горная

Через побеждённую баррикаду начали осторожно перелезать наёмники, в т. ч. и мои балбесы. Похоже, их тоже слегка накрыло: бледные лица, неуверенная походка. Но, даже контуженные, они, погоняемые криками Жука и Грача, принялись уверенно разоружать ледогорцев, покорно переносящих эту процедуру.

Я жадно глотал воздух, но вдыхал только едкую гарь и запах серы. Один из очнувшихся ледогорцев приподнялся, потянулся за мечом — я пинком отбросил его подальше. Впереди виднелась ещё одна баррикада — вполне возможно, что за ней тоже стоит онагр, а то и двое. Или даже баллиста. Но повторять недавний фортель с прорывом сквозь толпу растерявшихся легионеров что-то не хотелось… ну его. Вдруг там окажутся не такие лопухи? — а у меня осталась только ОДНА бомба. Останется только подорвать себя вместе с врагами…

Хм, интересная мысль! Неужели когда-нибудь найдутся идиоты, добровольно прерывающие свою жизнь дьявольским изобретением и готовые потерять свою бессмертную душу лишь для того, чтобы перед смертьюуничтожить как можно больше врагов, или не попасть в плен?

— Командир, держи, — Бим протянул мне кувшин.

А ведь и правда: в горле что-то совсем пересохло, и слюны нет — только горечь. Я схватил кувшин и жадно выхлебал почти половину, роняя капли, пахнущие виноградными ягодами, на грудь. Отдышался. Да, дышалось гораздо легче, и тело наливалось бодростью!

— Ну, ты даёшь… — ко мне подошёл Грач и хлопнул по плечу. — Я подумал, что тебе точно хана. Ты и правда на голову больной? — какого чёрта ты пошёл на смерть?!

Я пригляделся: за время похода у Грача отросла чёрная щетина, превращавшаяся в бороду, начинавшую свиваться колечками, а нос, казалось, заострился ещё больше.

Я крутанул мечом восьмёрку, разминая плечо, пришибленное его дружеским хлопком:

— Мой Учитель учил меня, что в бой нужно идти не для того, чтобы погибнуть или драться с врагами, а чтобы победить. Он говорил, что ты должен видеть на несколько шагов вперёд: куда поставить ногу, куда повернуться. Меня торкает, и я понимаю, что надо делать. Я не собирался погибать, потому что не собирался драться по честному, а догнать меня пока что не всякий сможет… хм, кажется, сейчас меня догонит даже Столяр…

— Столяр убит, — возле меня появился хмурый Шмель. — Как только ты побежал вперёд, из одного дома выскочило сразу полтора десятка бойцов, была сшибка… Эх, если бы туда бомбу бросить, а не дым!.. Хорошо, что наши соседи умеют воевать, а то бы нас всех как цыплят побили. Кашевар ранен, лежит в фургоне. Жнец пропал.

— Как пропал?

— Да хрен знает, как. Мы же на окна смотрели, а не друг на друга. Может, отлить забежал между домами или ещё как облегчиться. Или сбежал — ненадёжный он тип, скользкий. Где теперь его искать? В сшибке я его уже не видел.

У меня теплилось подозрение, что Жнец увидел где-то девицу и кинулся за ней очертя голову, — на верную смерть. Но не видел смысла разогревать богатое воображение.

На самом деле мы разговаривали вовсе не вальяжно, как может показаться моему уважаемому читателю. В бою дорого каждое мгновение, и поэтому мы все тараторили, словно торговки на базаре. Попробуйте перечитать наши диалоги ещё раз, но только максимально быстро. Так вот: мы болтали ещё быстрее! За десятки лет война научит всякому…

— Философ! Сможешь сделать так, чтобы быстро расчистить проход и никого из нас не убить?

— Да не вопрос…

Очень скоро грянул ещё один взрыв: вверх взлетели брёвна, доски, обломки мебели, а лачуга, в которой я дважды прятался, сложилась подобно карточному домику. Её соседку, кстати, снесло ещё раньше, — при взрыве телеги с боеприпасами. Похоже, мне повезло даже больше, чем показалось изначально…

Наёмники, подчиняясь нашим приказам, бросились быстро откидывать обломки поближе к стенам, окончательно освобождая дорогу фургонам. Мы двинулись дальше, а за нашими спинами на улицу уже вливалось осмелевшее воинство божегорцев, усиленное подошедшими легионами. Вспыхивали яростные, но короткие стычки: наглотавшиеся «весёлого дыма» арбалетчики и легионеры соображали плохо, да и было их мало.

— Бим, Бом, Штырь! Со мной, копья к бою! Остальные — прикрываем химиков! Не зевать! Мечи наголо!

Мы вчетвером пошли впереди, выстроившись полукругом и прикрываясь щитами; я остриём меча указывал на подозрительные окна, в которые летели горшки с «весёлым дымом». По счастью, у ледогорских солдат не было ручных бомб, а то наше шествие завершилось бы очень быстро. В наши щиты воткнулось несколько арбалетных болтов — в ответ в те окна полетели ручные бомбы: десятники не скупились. Напомню: нас было 4 командира прикрытия для двух фургонов, и, значит, остальные три десятника тащили в рюкзачках 15 бомб. На весь город, конечно, не хватит, но до второй баррикады мы точно дотянем. А там можно будет бросать всё к чёрту и выводить химиков назад, в резерв, поскольку наша армия стала растекаться по дворам бедноты, как вода в половодье, и могла залить весь город, не пробиваясь через улицы — баррикады становились бесполезными, поскольку божегорцы могли зайти их защитникам в тыл.

Противнику было легче оборонять центр: в тех местах богатые хозяева строили каменные заборы или ставили вокруг домов чугунные решётки, которые ногой не опрокинешь. Вот там-то химики стали бы нужными.

Бац! В мой щит ударил горшок… по счастью — цветочный, и за шиворот и в рот швырнуло пригоршню земли. Я увидел в окне второго этажа обозлённую бабёнку, успевшую показать неприличный жест и ухватившую вторую посудину, а сам дом оказался каменным: начался район среднего сословия. Я ругнулся, погрозил ей мечом, а мои рьяные сослуживцы вскоре забросили в её окно свой горшок — в ответ. Я хотел было сплюнуть, что, мол, не стоит на дуру-бабу тратить драгоценную химию, как вдруг бабахнуло так, что земля под ногами качнулась, а на наши головы из окон вылетели осколки стекол и обломки рам.

И, опять-таки, не успел я оклематься и обругать дураков, перепутавших горшки, как из дверей того дома на нас вывалилась целая куча солдат, и вовсе не с цветами. Я не зря выбрал тройку самых лучших своих бойцов: они не струхнули и мигом сделали маленькую стенку, — один из напавших накололся на копьё, словно жучок на булавку — его пробило насквозь. Я принялся отбиваться сразу от нескольких противников, лихорадочно прикидывая, каковы мои шансы остаться в живых на этот раз, и, не успел я даже разогреться и вспотеть, как услышал взрывы: наша группа принялась швырять в напавших горшки со шрапнелью.

При этом вам нужно понять: моя четвёрка шла не так уж и далеко от первого фургона, и тот, кто бросал руками горшок с убийственной смесью прямо на улицу, почти что себе под ноги, должен был понимать, чем рискует, хотя и прикрывается щитом: железякам всё равно, кого убивать и калечить, и ты можешь сам получить ранение в ногу, хотя это и очень маловероятно.