Иннокентий Белов - Слесарь 3

Ровно, по одному золотому в месяц, чтобы с голоду не померли. А, остальное, предложил им самим заработать. И девок своих пристроить в работу.

Прошлый опыт сделал меня беспощадным.

К человеческим слабостям.

Сегодня проснулся рано, в солнечное утро позднего лета по-местному. Шел шестой, последний месяц лета, светило жарило по-прежнему. Не смотря на приближающуюся осень, которая отличалась более частыми дождями и уменьшением дневных температур. Как мне рассказывала та же Грита, сам то я еще с осенью не сталкивался.

Не думал, что когда-нибудь пожалуюсь на жаркое и солнечное лето, но, честно говоря, постоянное солнце и нагретые камни в доме уже реально поднадоели. Хотелось прохлады и хорошего сквозняка. Сквознячок мы с Гритой устраивали, открывая ставни в наших обеих комнатах, но он был совсем слабенький и почти не освежал тело.

Очень не хватало большого вентилятора и розетки с переменным током.

Три месяца назад, перед праздником середины лета, я сделал первую поездку в Сторожку с обозом и теперь, лежа на своей большой кровати, уже на матрасе из пера птицы, вспоминал, что надо сделать перед отправлением обоза. Сегодня в поездку отправлялись две подводы, не сильно груженые, в основном, продуктами питания. Одну можно было отправить вперед, к мастерской, меня дожидаться, вторую догрузить и отправиться на ней туда же.

В этот раз выдали чуть ли не пол-списка того, что оставалось в долгах за городом. Получается, надо не надеяться на согласование списков Бромсом с присными, а, просто, почаще бывать на складах и перехватывать редко появляющиеся товары физически.

Тем более, прикормленные грузчики сразу сдавали мне, что нового и редкого привезли недавно, где оно лежит и сколько его осталось.

За маленькую премию, из моих собственных средств.

Решались проблемы, для которых надо было поднимать Старших, чтобы они появлялись в городе, который откровенно недолюбливали, натравлять их на Бромса, который тоже любил внезапно пропадать из кабинета.

А без начальника остальные чинуши только пожимали плечами и жалобно мычали.

А тут, небольшое финансовое вливание, и все, о чем я спрашивал парней, внезапно находилось и появлялось. Хранитель складов смотрел на эти шалости сквозь пальцы, все это добро было не особо ликвидно, и предметами первой необходимости не являлось.

Старшие убедились, что все вопросы, я поздно или рано, все равно приземляю и просто тихо радовались изобилию продуктов, одежды и обуви, золотым дождем, проливавшимся на Гильдию.

Альс, наверно, по три раза на дню молился своим охотничьим богам, что тогда Крысы все-таки напали на нас.

Смерть пятерых молодых парней и списание шестого по инвалидности, теперь казалось чем-то незначительным, на фоне огромного и достаточно качественно океана благ, выдаваемых со складов города.

Вот так оно и всегда. Чьи-то кости тлеют под землей, а кто-то — в шоколаде.

Я осторожно, чтобы не разбудить Гриту, сполз с кровати и начал одеваться.

Подруга моя, казалась довольной жизнью, моим твердым плечом и частыми подарками, за выдающиеся вокальные данные и постельные достижения.

Теперь, уже мои приятели, все гвардейские крепыши, относились к девушке с осторожной заботой, стараясь поболтать с ней, когда появлялась возможность.

И откровенно завидовали мне, признавая мои незаурядные умения в роли учителя. Оказалось, довольно сложно переучивать молодых бойцов бить так, как умел я. Но тем это было интереснее, я не на шутку увлекся тренировками с молодежью и сам пытался повторять за Гинсом и остальными.

Понемногу начинало получаться и владеть ножом и бить по уязвимым местам ногами, так. как учил и в совершенстве владел Учитель.

Мне нравилась такая неторопливая жизнь, в свое удовольствие, со множеством свободного времени, постоянными обедами и ужинами в *Лисе и Журавле.*

Даже неизбежные визиты в Ратушу я принимал с удовольствием. Подолгу стоял на входе, общаясь с гвардейскими, слушая свежие новости и сплетни, и сам тоже, делясь своими. Мимо проходило все больше знакомого народа, меня стали узнавать все чиновники и служащие. Приветствовали и останавливались перекинуться парой-другой слов.

В Ратуше я немного доставал Бромса, продолжая требовать хороший кабинет, наотрез отказываясь от постоянных попыток умаления гильдейской чести в виде предложения непопулярных помещений с плохим видом, слишком маленьких или на третьем и четвертом Этажах.

Бромс тоже привык ко мне, как к неизбежному злу, и даже перестал намекать, что очень занят и не может принять меня.

После такой работы хорошо было прогуляться до мастерской. Побаловать лошадку, переодеться и поработать до обеда в, частично уже своей, конторе, которая начала приносить хорошую прибыль. Мы уже выдали двадцать первых арбалетов и понемногу увеличивали производительность труда, опережая график выдачи изделий городу.

Деньги из старого матраса я спрятал в новый тайник, расшатав и вытащив один из кирпичей в полу, потом еще один под ним, наполовину. Потом засыпал щели свежей уличной пылью и с виду, все было, на твердую четверку.

Если его не трогать, конечно.

Алмазы я не рискнул оставить дома, в своей комнате и вывез их из города. Спрятал в лесу, немного не доезжая до трактира Сохатого. Выбрал укромную полянку и закопал их под приметным кустом. В самом трактире я выпивал по пару кружек по дороге и туда, и обратно, заодно посещая туалет с неизменными лопухами.

Хозяин трактира все время пытался меня заманить к себе вечером в выходной, надеясь устроить хорошие ставки, но я только посмеивался.

Ломать руки об чугунные лбы этих лесорубов?

Секретарю первой ступени?

Давно так не смеялся.

— Да и чего у тебя делать? Грита то больше здесь не поет, — с недоумением замечал я.

— Другая поет, не хуже твоей подружки, — явно блефовал Сохатый.

— Да ну, — не верил я, и Сохатый начинал горячо доказывать, что это именно так.

Я обещал подумать и ехал дальше, вспоминая, как впервые увидел девушку.

Все же удалось мне вспомнить слова нетленки Бутусова или Кормильцева, и понемногу напеть Грите со Скопом.

Песня потрясла девушку, несмотря на сложное исполнение. Грита сразу закричала, что она про нее, как я и обещал. Восторгам не было предела и целую неделю я получал в постели горячей монетой. Естественно, чтобы правильно использовать прилагательные и прочие редко распространенные слова, мне пришлось пару вечеров провести с Корном, радуя его самой лучшей ресой.

Рыжих уже судили, обвинили во всех смертных грехах, что было недалеко от истины и отправили на рудники в Скалистых предгорьях. Нашли у них в усадьбе что-то или ничего не нашли, я Шидера не спрашивал, и, вообще, больше не интересовался, как там все вышло.