Алексей Поганец - Дикий [litres]

– Красиво, а дальше?

– А дальше я не помню. Просто вспомнилось к месту.

– Интересно, что этот рисунок обозначает.

Деда взял в руки медальон.

– Хороший, эмоциями прям сквозит от него.

– Так что обозначает?

– Вот первое слово обозначает кого-то, это слово память, дальше вот это слово обозначает короткий отрезок времени.

Я напрягся, как бы раньше времени не раскрыли меня.

– А дальше?

– Дальше. Не пойму. Еще дальше слово, обозначающее «без примесей». Еще дальше непонятно. Предпоследнее про любовь. Последнее, скорее всего, имя.

– Вы знаете язык древних? – удивился я.

– Да нет, скорее, пару слов разобрать могу. А откуда знаешь, что это язык?

Упс, довольно близко к провалу.

– Ну, так вы же сами сказали, первое слово обозначает это, второе слово обозначает то. Что это, как не язык?

– Ну да, логично. Все думают, что это просто узоры.

Дальше повели всех танцевать опять в первый зал. Остроухая взяла меня под руку и ходила между гостями. Улыбалась, знакомила меня со всеми. Ух ты, а этих я знаю. Это местный барон с Шаманкой под руку. Нет, я только рад за нее, вот только барон прознает про наши старые отношения, мне мало не покажется. Остроухая тоже немного «шипела» на Шаманку. Но так, слегка. Что называется, в допусках. Барон пообещал напоить меня при следующей встрече, так как он это обещал Гному. Вот что выясняется. Знал, что Гном не простой. И что так же, как и Пузатый, на этой планете просто так не скрывался бы.

Дальше были танцы, что-то похожее на вальс. Тут я облажался по полной. Я не просто не мог попасть в такт движения с партнершами, я оттоптал все ноги им. А еще меня подловила ма. Танец подразумевал тесный контакт с партнершей. Ма прижалась, когда нужно, вздохнула, провела пару раз как бы невзначай бедром. И я уже не знал, что делать. Кусал себе губу. Пытался вычислить диаметр окружности, если длина равна восьмидесяти шести сантиметрам. Ничего не помогало. Сейчас закончится танец, и я оконфужусь. А ма откровенно издевалась, продолжая то прижиматься грудью, то рукой нечаянно проведет.

– Ну, и зачем ты это делаешь?

– Допустим, потому что могу, да и должна я была проверить, вдруг не работает что. А еще, если ты не скажешь мне, откуда достал заготовку, то, как только закончится музыка, я попрошу у зала минуточку внимания.

– Я, по-моему, понимаю, почему отец у Ви… пропал.

– Он никуда не пропадал. Ну, так где н-н-н-нх взял?

Она простонала мне в ухо. Вроде успокоился, пока говорил, сейчас стало, как… В общем, нехорошо стало.

– Хотя, может, пойдем сходим, я тебе покажу, тут комната одна есть.

По-моему, я ощутил слабое ментальное воздействие. Значит, она распалилась, иначе не воздействовать, ладно, можно играть и вдвоем в эту игру. Я наклонился к самому уху, концентрируясь только на одном желании, и сказал.

– Не-а.

И при этом выдохнул ей в ухо, прижимая ее сильнее за талию, при этом выдыхая всю свою концентрацию. Отклик был, тело немного задрожало и немного выгнулось. Все, теперь, пока она отвлеклась, вести танцем ее к стульям, стоящим у стены.

– Нет, определенно, в тебе что-то есть. Подумай насчет комнаты.

Вот мы уже около стульев. Я опять прошептал на ухо:

– Если бы встретил тебя раньше Остроухой, то не упустил бы.

И я допустил немного вольность, обнимая партнершу чуть пониже спины. Вот закончилась музыка. Я, согнувшись в поклоне почти пополам, поцеловал руку и, чуть нарушая паузу, положенную по этикету после танца, плюхнулся на стул.

– Ах ты, стервец, обыграл все-таки. Когда только успел к стульям подвести?

Она плюхнулась на соседний стул.

– Сдаюсь, перед таким опытом мне, юнцу, делать нечего.

– Вот вроде приятное сказал, но опять в возраст ткнул. Ну, я тебе устрою, – и она погрозила мне кулаком.

– Сдаюсь, сдаюсь. Тем более секрета никакого нет. Я тот слиток как обычный слиток прикупил. В пачке они лежали совершенно одинаковые. Продавец думал, да и думает до сих пор, что обычный слиток мне продал.

Ведь ни слова не соврал. Я действительно как обычный слиток его покупал. А уж что она додумала, что там был рисунок, так я не виноват.

– Контакт продавца можно?

– Да, пожалуйста, только не прессуй меня больше.

– Смотри у меня. Хотя… Если женщина что-то не получает, ты понимаешь, что теперь мысли о тебе как о недоступном будут только сильнее и сильнее разжигаться. Может, все-таки по-быстрому дойдем до комнаты и успокоимся все? А то, боюсь, потом полыхнуть может.

– Я так думаю, у дочери твоей и у меня именно так и полыхнуло. Надо было нам тогда не противиться.

– Ой, смотри, будешь в будущем кого вперед посылать, чтобы узнать, нет ли там меня впереди. А то зажму и надругаюсь, – и она погрозила мне пальцем. А угроза-то реальна. По-моему, я чуть переборщил с ментальным давлением.

Потихоньку написал Гному, чтобы тот подтвердил, что продал мне слиток, и не более.

Снова позвали к столам. За столом ма начала рассказывать последние новости. Как ни странно, было интересно подано. По сути, обычные слухи про людей, которых я не знаю. Но рассказано было так живо, с эмоциями, что я заслушался.

Так до конца вечера то танцевали, то по группам разговаривали, то снова танцевали. Вот и конец вечера, все начали расходиться. Остроухая провожала всех у двери. Я стоял рядом. Последним ушел деда.

Я поправил железку, набившую бок за вечер. Как их таскали в Средние века постоянно? Палаш набил мне синяк за вечер на бедре, плюс цеплялся за все, то за стулья, то просто в ногах путался.

Оставшись с Остроухой наедине, первое, что сказал:

– Почему-то думал, что дуэлей сегодня будет много.

– Если честно, то тоже думала. Поэтому ма сказала, чтоб, если что, гнала всех от тебя. Но почему-то даже попыток не было.

– Хочешь сказать, обидно даже?

– Дурак. Пойдем, что покажу.

И она повела коридорами. Наверное, в ту самую комнату. Комната была действительно королевской. Огромная кровать с балдахином, подсвечники со свечами, столик с вином и фруктами. Я обнял Остроухую.

– Только не спеши. Ты у меня первый.

– Рота, подъем!

Шелковые простыни вещь очень хорошая, когда спишь, но не вскакиваешь. С непривычки запутавшись в простыне, кубарем полетел по кровати. Благо она здоровая и до краев далеко. Еле-еле поборов простыню, наконец-то свалился на пол и уже надел комбинезон. От грохота проснулась Остроухая, чуть приподняв заспанное лицо.

– Ты все еще бегаешь по утрам? Не лень тебе? На улицу не выбегай, охранники не поймут. Справа по коридору вторая дверь – тренажерный зал.

– Спасибо.

Я на четвереньках, прям в комбинезоне, полез на середину кровати, чтобы поцеловать ее. Потом еще, и еще. Электрический разряд выгнул меня дугой, приводя в чувство.