Алексей Губарев - Ступень 1. Неофит

У меня словно камень с души свалился. Единственный мой друг будет жить!

Разговор с Наставником и мастером Гауссом состоялся глубокой ночью, когда все уже спали. Оба зашли в мою келью, когда я, вымывшись и переодевшись в чистую одежду, собирался провести тренировку, повторив все руны Разума.

— Похвальное рвение. — негромко произнёс мастер Земли, наблюдая за моими действиями. — Только тебе сейчас следовало бы развивать резерв сосредоточий, а не изучать новые руны, к тому же не родные твоим источникам.

— Я почти не знаю рун Огня и Пространства. — ответил я, поднимаясь с плащ-палатки, расстеленной на каменном полу.

— Мы исправим это. — улыбнулся Каменнолобый. — Долгие годы мой народ находился в заблуждении, считая, что Западная империя взяла покровительство над Хранителями. Эта ошибка могла обойтись всей Гантеи очень дорого. Я, как старейшина, предложу на совете каменного трона вновь наладить сотрудничество с Хранителями. Через два, самое позднее три месяца сюда придёт караван со старшим учеником бытовой магии, чтобы привести в порядок храм. И самое главное, мы пришлём двух юных послушников. Мы все видели ледяное сердце бога — сила, скрытая в нём, не поддаётся описанию.

— Я правильно понимаю, что прелюдия окончена? — спросил я, чувствуя, насколько сильно устал.

— Я должен был это рассказать, послушник. Что же касается тебя и твоей сестры — я направлю с караваном несколько свитков с рунами Огня, Пространства, и Разума. Их привезёт старший ученик, маг Огня. Думаю, он сможет достойно подготовить вас к поступлению в одну из наших школ. Как только вы оба достигнете пика развития в ранге младшего ученика, мы вернёмся к этому разговору. Сейчас же я от вас не требую никаких обязательств. Это всё, что я хотел вам сказать.

Утром, когда проснулся, гостей уже не было. Как так вышло, что я не услышал их отъезд, стало ясно, стоило встретиться взглядом с учителем.

— Проснулся, Джоун. — улыбнулся Наставник, в одиночку расположившись за кухонным столом с кружкой травяного чая. — Это хорошо. Присаживайся, я расскажу тебе, что ждёт вас с сестрой, если вы примите рабские условия Каменнолобых.

— Проходи, ученик. — произнёс Джамал, отступая влево. Джек оказался перед высокими вратами. Шагнув вперёд, взялся за кольцо, собираясь потянуть на себя одну из створок, и тут же сердце скрутило сильнейшей болью. Учитель предупреждал, что будет больно, поэтому парень, скрипнув зубами, всё же нашёл в себе силы, и потянул кольцо на себя. Лёгкий шелест, и ворота бесшумно открылись. В лицо пахнуло ароматными травами, от которых тут же засвербело в груди. Джек чихнул, отпустил кольцо, и шагнул внутрь. Боль почти отпустила, и парень смог сделать три шага вперёд, прежде чем на него обрушилась незримая тяжесть. От неожиданности ноги подломились, и он упал на колени.

— Кого ты привёл в храм Тароса, протус? Заражённого Скверной? Зачем так издеваться над невинной душой? Нужно было убить мальчишку сразу.

— Жрец, ты, видимо, совсем ослеп, раз не видишь, что мальчик под защитой чистой души. Дай моему ученику шанс избавится от Скверны.

— Ему уже шестнадцать зим, протус! Никто в таком возрасте не решается жечь свою душу. Это верная смерть!

— Ты же видишь, у него нет выбора! — продолжал настаивать Джамал. Джек к этому времени собрался с силами, и с трудом, но поднялся с колен.

— Тогда пусть сам дойдёт до жертвенника, без помощи! — голос невидимого жреца был наполнен льдом.

— Иди вперёд, ученик. — произнёс воин Тароса. И Джек пошёл. Каждый шаг давался ему труднее предыдущего, давление сверху нарастало, и вдобавок в районе солнечного сплетения появилась боль. Стиснув зубы, еле передвигая ноги, парень двигался вперёд. Считать шаги, даже просто посмотреть, куда он движется, Джек не мог. В глазах уже давно потемнело до такой степени, что он вообще перестал видеть.

— Хм, прошёл первый барьер. — сквозь гул пульса в ушах раздался голос незримого жреца. — Но дальше станет только сложнее, а он уже еле переставляет ноги.

— Он справится. — откуда-то издали послышался голос учителя. — Ему ещё спасать чистую душу.

Слова Джамала придали сил, и Джек сделал ещё несколько шагов вперёд, прежде чем его ноги не выдержали давления, и он рухнул на пол. Другой бы давно сдался, но Галл был упрям, а ещё он знал, ради чего так напрягается. Поэтому парень, превозмогая боль в груди и давление сверху, поднялся на локти, а затем пополз, к по прежнему невидимой цели. Сквозь гул, откуда-то издалека, донёсся голос учителя:

— Вспомни, чему я тебя учил!

Учил? Кто? Плевать, нужно двигаться вперёд!

Кажется, он пару раз терял сознание, затем приходил в себя, и полз дальше. Остановился, когда рука, с трудом выброшенная вперёд, упёрлась в преграду. Это было новое испытание для измученного тела — каменные ступени. Взбираться вверх оказалось ещё сложнее, чем ползти. На преодоление каждой ступени, казалось, уходила целая вечность, но Джек не сдавался.

Когда его рука в очередной раз не упёрлась в преграду, он рванулся вперёд с удвоенной силой. Рывок, ещё один, ещё. Зубы в крошево от усилий, но на боль плевать! Он чувствовал — осталось совсем немного, он должен справиться.

— Останови его, протус! — голос жреца был подобен громовому раскату. — Он сделал это, хоть я и не хочу верить своим глазам. Помоги своему ученику, иначе он умрёт, свалившись с жертвенника.

Незримая сила схватила Джека за руки, и перевернула на спину, словно пушинку. Он попытался сопротивляться, но тут же услышал голос Джамала:

— Успокойся, ты добрался до сердца храма. Приготовься повторять за жрецом, он подскажет нужные слова!

— В ночной тишине! — вновь громом прозвучали слова.

— В ночной тишине. — прошептал искусанными губами Джек.

— При свете дня!

— При свете дня. — слова парня почти не слышны.

— Да убоится Скверна меня! — Гром с каждой фразой нарастал.

— Да убоится скверна меня. — неожиданно окрепшим голосом произнёс заражённый.

— Тарос, сожги мою душу, дабы враг не имел надо мной власти!

— Тарос, сожги мою душу, дабы враг не имел надо мной власти!

Миг, и тьму смело потоком ослепительного света. Он был настолько насыщенным, плотным, что заменил собой воздух. Хватило одного вдоха, чтобы всё тело Джека превратилось в свет. А в следующий миг парень понял, что он сам становится светом, полностью раствопяясь в нём. Крохи сознания воспротивились этому, забились, в тщетной попытке освободиться. Накатил безотчётный, всепоглащающий ужас, смывая остатки здравого смысла. И то, что осталось от Джека, неистово взмолилось тому, кто его сейчас уничтожал.

Помощь пришла, но совсем от другого. Внезапно рядом с растерзанным, разорванным на куски сознанием появилось нечто родное. Оно остановило безумный свет, успокоило его. А потом Джек увидел лицо Марики. Нет, не той худой девчонки с русыми косичками и печальным взглядом человека, перенёсшего тяжелую болезнь. Это было лицо молодой женщины. Она улыбнулась Джеку, и эта улыбка придала сил.