Виктор Майер - Внедрение

Между тем штурмовиков уже полностью поглотила смертельная эйфория боя, и ими овладело чувство упоения своей собственной свирепостью. Кому-то из них раскроило череп удачным ударом дубинки одного из оборонявшихся мужчин, но это только ещё больше подхлестнуло озверевших полицейских. Они уже не просто уничтожали противников, а буквально рубили их на куски, отсекая головы и конечности. Ремару уже приходилось наблюдать подобную картину, и перед его глазами до сих пор стояли кровавые сцены подавления восстания меховиков, поэтому он сразу же понял, что необходимо срочно вмешаться, иначе будут уничтожены абсолютно все члены племени, а не только боеспособные мужчины.

ПервыйПослеВторого быстро взобрался на одну из повозок и стал громко кричать и размахивать руками, пытаясь сквозь шум боя привлечь внимание оберлейтенанта. Через минуту ему удалось сделать это, и штурмовик, забрызганный с головы до ног чужой кровью, подбежал к нему, сначала услышав, а затем и увидев его сигналы.

— Прекратить бойню! — холодно распорядился начальник экспедиции. — Угомони своих людей и займись поисками рабов!

Оберлейтенант кивнул в ответ, развернулся и, размахивая багровым от крови мечом, пошёл успокаивать бойцов. Поисковик вздохнул и спрыгнул с повозки. Дело сделано. Осталось только допросить андроидов и потом можно будет возвращаться в Крепость. Удача не покинет его, и он никому не позволит уничтожить себя. Второй или Десятый — абсолютно без разницы, кто встанет у него на пути. Главное, надо всегда верить в свои силы и не позволять сомнениям сломить волю. И тогда ничто его не остановит!

Ремар усмехнулся своим мыслям и направился к вигваму вождя, не глядя пнув по дороге какой-то небольшой круглый предмет, попавшийся ему под ноги. Тот откатился в сторону, и он проводил его задумчивым взором. Выяснилось, что это была голова одного из волосатиков. Лицо показалось ему знакомым, и когда ПервыйПослеВторого уже очутился у жилища Вахлида, то наконец-то вспомнил, где видел того воина. Голова принадлежала первому человеку из племени Роха, с кем ему довелось познакомиться. Михель… Да, именно так звали его, и теперь это имя навеки останется в памяти поисковика…

Стан Верховного Правителя сразу не понравился Тиму. С первой же минуты своего пребывания в нём, он почувствовал насколько мрачной и гнетущей была атмосфера, царившая в этом поселении. По своему внешнему виду и внутренней планировке Стан напоминал ему Последнее Убежище — такие же грубые, приземистые хижины, расположенные концентрическими кольцами вокруг жилища вождя — самой крупной и высокой постройки лагеря — и окружённые мощной стеной, сложенной из толстых брёвен. Казалось бы привычная обстановка должна была располагать к себе и способствовать быстрой адаптации к новым для него условиям, но юноша, как ни старался, так и не смог до конца привыкнуть к хмурым, высокомерным и порой даже злобным взглядам обитателей Стана и презрительным комментариям в свой адрес, хотя и пытался по возможности их игнорировать.

Бродяга был прав: подданные Артиса достаточно сильно отличались от людей Финниса, правда, если судить только по внешности, то постороннему человеку невозможно было определить, к какому из двух лагерей относится тот или иной ангел — все они обладали безупречными фигурами, сильными, здоровыми телами и симпатичными лицами, а орнаменты и рисунки на их коже завораживали взгляд своей сложностью и чарующей, дикой красотой. Последнее обстоятельство чуть было не послужило поводом к крупному конфликту на второй день присутствия бывшего пастуха в Стане и могло закончиться для него довольно плачевно, если бы вовремя не вмешался Хент и не угомонил одного ревнивого ангела. Парень уже привык к тому, что воины Убежища принимали его за своего, а женщины и девушки охотно демонстрировали нательную живопись, причём некоторые из них даже предпринимали неоднократные попытки соблазнить его, поэтому он считал само собой разумеющимся, что и на новом месте встретит аналогичное отношение к себе со стороны представительниц прекрасного пола.

В тот день они с Хентом обедали в общей столовой, и за соседним столом Тим приметил рыжеволосую красавицу примерно одного с ним возраста. Он, нисколько не стесняясь, уставился во все глаза на её обольстительное тело и принялся откровенно рассматривать затейливые узоры и красочные картины на груди и бёдрах. В Последнем Убежище красотки (там это было в порядке вещей) позволяли мужчинам разглядывать их и охотно объясняли смысл и назначение каждого рисунка на своей коже, если у кого-то возникали вопросы по этому поводу.

— Тебе кто разрешил так пялиться на меня, самец? — нахмурившись, громко спросила двушка, заметив пристальное внимание к себе со стороны юноши.

Тим вздрогнул и перевёл взгляд на её прежде миловидное лицо, искажённое теперь гневом и гримасой брезгливости, как будто перед ней сидел не привлекательный молодой человек, а мерзкий грызун-падальщик, какие в изобилии водились в лесу. Гул голосов в столовой моментально стих, и звенящая тишина повисла в помещении.

— Отвечай, выродок! — требовательным тоном произнесла рыжая девица и, повернувшись к сидевшему сбоку от неё мужчине, добавила: — А ты, что молчишь, Олаф? Мне самой разбираться с этим придурком?

В ту же секунду её сосед вскочил с места как ужаленный и в один миг взобрался сначала на стол, опрокинув при этом тарелки и кувшины на пол, а затем резво спрыгнул с него и оказался прямо перед ошеломлённым парнем. Ангел был высок и широк в плечах, он схватил одной рукой Тима за грудки и мощным рывком приподнял его с лавки, а второй рукой выхватил кинжал и приставил к горлу юноши.

— У тебя есть только одна попытка, чтобы оправдать твоё скотское поведение, вонючка! — прошипел воин.

Парень замер, боясь пошевелиться и чувствуя прикосновение холодной стали к своей коже. Несмотря на шок, он всё же заметил, как остальные ангелы с азартным блеском в глазах внимательно наблюдают за сценой, разыгравшейся у них на глазах. Никто из них даже не пытался помочь ему, наоборот, они явно с нетерпением ждали продолжения. И женщины, и мужчины, находившиеся в столовой, очевидно, не испытывали ни малейшего сочувствия к нему и были бы рады посмотреть на то, как его будут убивать. Тим понял это, увидев презрительные ухмылки на их лицах, и уже приготовился умереть, пожалев, что не взял с собой свой меч или хотя бы нож, когда отправился на обед. Может быть, ему удалось бы в таком случае защититься и не дать зарезать себя, как какую-то безвольную свинью.

— Остынь, Олаф! — раздался вдруг в тишине спокойный голос Хента. — Ты же не хочешь неприятностей, а они у тебя точно будут, если не уберёшь сейчас же этот ржавый ножичек обратно в твои рваные штаны!