Виктор Майер - Внедрение

Зная эти обстоятельства, Тим поначалу сильно удивился тому факту, что Валериус жил в своём собственном доме, но довольно скоро ему стала понятна причина: ангелы, несмотря на важность лекаря для их народа, откровенно презирали его и испытывали к нему острое чувство брезгливости. Поселиться с этим человеком в одной хижине стало бы для них равносильно проживанию вместе со свиньёй или трупоедом.

Юноша остановился перед перекошенной дверью хибары Валериуса и осторожно постучал по хлипким доскам.

— Входи, мой нерешительный друг, — раздался изнутри приглушённый гнусавый голос хозяина лачуги.

Тим со скрипом отворил дверь и вошёл в полумрак жилища. Дом, состоявший из одной квадратной комнаты, не имел окон, и освещался пятью масляными лампами, расставленными по углам и в самом центре помещения. Горьковатый дым от них тянулся вверх, к небольшому прямоугольному отверстию в крыше, через которое внутрь проникало немного дневного света, помогавшего лампам рассеивать гнетущую темноту, царившую в лачуге.

— Как ты догадался, что это я? — спросил парень и присел на низкий табурет рядом с дверью.

— А кто ещё будет стучать, перед тем как войти в мою обитель? Ты — единственный разумный индивидуум, который способен на это, хотя — нет, вру: Бродяга тоже всегда так поступает.

Лекарь тихо засмеялся, а его гость молча кивнул, разглядывая собеседника, сидевшего на узкой лежанке, застланной шкурами и мехами диких зверей, у противоположной от входа стены, и думая при этом, что в некоторых случаях внешность человека бывает довольно-таки обманчивой. Когда Тим в первый раз увидел его, то не смог совладать с чувством отвращения, и оно, вероятно, проступило у него на лице, но в тот момент Валериус повёл себя так, будто ничего не заметил и никак не отреагировал на невольное проявление эмоций молодого человека. Лекарь обладал воистину отталкивающей наружностью: он был невысок и горбат, одна рука заметно короче другой, ноги у него были тонкие и кривые, с волосатыми и чрезмерно большими, плоскими ступнями, а тело до того тощее, что со стороны казалось, будто это ходячий скелет, а не живое существо. У себя дома он разгуливал босиком и в полуголом виде — лишь в коротких штанах до колен — и это позволяло случайному зрителю в полной мере «насладиться» его обликом.

Во время своих редких вылазок в поселение, Валериус обычно надевал широкий и длинный до пят балахон с большим капюшоном. Такая одежда могла полностью скрыть его тщедушное тело от любопытных глаз, но он словно специально оставлял капюшон висеть на спине, и уже одного вида его лысой, приплюснутой с боков головы было достаточно, чтобы вызвать приступ тошноты. На макушке и затылке лекаря «красовались» большие родимые пятна синюшного цвета. Лицо с маленьким, скошенным подбородком было сплошь усыпано мелкими бородавками, а практически всегда полуоткрытый рот — с оттопыренной нижней губой и капающей с неё вниз слюной — являл взору стороннего наблюдателя крупные и редкие, жёлтые зубы. Нос у него был плоский, вздёрнутый вверх, с широкими ноздрями и обильно растущими в них волосами, видом своим напоминающий свиной пятак, а уши торчали в стороны и имели гигантские мочки, настолько длинные, что они почти касались плеч. Через эти мочки была продета тонкая железная цепь, идущая от уха до уха и висевшая на уровне верхней части груди. Назначение этого странного аксессуара было юноше непонятно, но он не осмеливался спрашивать об этом Валериуса, да и тот тоже никогда не пытался заводить разговор на эту тему.

Одна особенность всё же выгодно отличала лекаря от остальных обитателей лагеря: он тщательно следил за своей личной гигиеной и мылся каждый день, чего нельзя было сказать о большинстве воинов Стана, от которых зачастую несло застарелым потом. Следует признать, что и Тим раньше, когда ещё жил в деревне, тоже не придавал особого значения чистоте, но встреча с Бродягой многое изменила в его жизни, в том числе и отношение к собственному телу. Его друг считал непозволительным ходить грязным, неопрятным и небритым и довольно скоро дал ему понять, что аналогичное поведение он ожидает также и от него.

— Я слыхал, ты сегодня повздорил с Олафом? — с иронической улыбкой промолвил Валериус.

— Быстро же до тебя доходят вести! — удивился парень.

— Мне надо быть в курсе всех событий, иначе какой из меня советник вождя?

— Советник… — насмешливо протянул Тим, решив поддеть добродушного лекаря. — Тогда почему ты никогда не присутствуешь на совещаниях Артиса со своими лордами?

— А что я там забыл? Все его лорды — тупицы. А так называемые «совещания» — обычные пьянки. Мои советы я даю ему с глазу на глаз, когда рядом нет этих чванливых придурков.

— Не боишься, что тебя услышат? — Юношу всегда поражала беспечность Валериуса в этом плане.

— Я единственный живой представитель моего народа в этом проклятом лесу, — подняв указательный палец вверх, важно заявил лекарь. — Артис отлично это понимает и никогда не допустит, чтобы кто-то из его псов мог причинить мне вред.

— Наверное, ты прав…

— В этом не может быть никаких сомнений. Ты — друг Бродяги, поэтому я могу откровенно разговаривать с тобой на любые темы.

Тим не стал возражать, хотя последнее утверждение не вполне соответствовало истине. Валериус вовсе не стремился открывать ему все свои тайны, даже содержание письма Бродяги, которое он доставил лекарю, так и осталось для него неизвестным.

— Надоело уже ждать его здесь, и Стан давно мне опостылел… — пожаловался он.

— «Стан мне опостылел», — гнусаво передразнил его Валериус. — Да ты всего несколько дней назад прибыл сюда, а я здесь годы провёл!

— Мне и одного дня хватило, чтобы понять, какое это гнилое место, — буркнул парень.

— Везде можно приспособиться, если есть мозги в башке, — усмехнулся лекарь. — Так что у тебя там вышло с Олафом?

— Да ничего серьёзного. Ерунда, — нехотя ответил Тим, но затем всё же подробно описал неприятный эпизод.

— Тебе крупно повезло, что Хент оказался рядом, — внимательно выслушав рассказ, заметил Валериус. — Этот Олаф — наглый дегенерат. Однажды он в пьяном угаре свернул шею одному рабу просто за то, что бедолага не успел вовремя уступить ему дорогу. Артис был тогда в ярости, ведь их не так уж много в Стане, ну а работы, напротив, предостаточно.

— И как он наказал его?

— Лишил его права быть командиром боевого отряда. А на его место назначил Болта. С тех пор Олаф ещё больше ищет любой повод, чтобы выместить свою злость. Правда, недавно Болт бесследно исчез вместе со своими бойцами, когда выполнял особое поручение правителя, так что, возможно, у твоего обидчика ещё будет шанс вернуть себе желанную должность.