Sgtmadcat - Вольный Флот - Старшина Тарасов против сил зла

***

Комбат не ошибся. К вечеру поднялась жуткая метель. Старшина, прикинув какой слой снега навалит, приволок лыжи. Деревянные, с креплениями под валенки, они даже выглядели неудобно, но, опробовав их на территории парка, Тарасов заключил, что с ними лучше чем без них. В этот день, одним из дневальных заступил Парамонов.

— Так, мой верный деревянный солдат, — Старшина обвел рукой снежную круговерть, — Видимость хуевая, так что патрулировать придется часто. Каждый час обход. Вдвоем. А то в одну будку шарахаться — так себе идея. Башку свернут и никто ничего не увидит и не услышит. Поэтому ты — со мной, как более опытный, а молодой сидит, закрывшись, в дежурке. Понял?

— Так точно… — Парамонов с удовольствием бы отправил в метель молодого, но приказы не обсуждают.

— Хорошо. В качестве поощрения, в редкие минуты отдыха разрешаю пырить со мной в телек. А молодой будет нам чай заваривать и уют создавать.

Время до ночи пролетело быстро. Успев посмотреть боевичок со Шварценеггером в фирменном гнусавом дубляже и половину какого-то ужастика с бегающей от чудовища полуодетой героини, Парамонов, деликатно, поинтересовался как быть с режимом отдыха.

— Ах да… Точно… Выбирай, кто первым харю плющить будет. Ты, или напарник.

— А как лучше, товарищ прапорщик?

— Лучше, Парамонов, от отбоя до подъема, однако, если приходится выбирать из двух зол, то я бы выбрал вторую смену.

— А почему?

— Организм привык уже вставать в определенное время, поэтому хуже нет, чем посреди ночи просыпаться. Сами же, бывает, после отбоя, дисциплину хулиганите, а наутро — как огурчики. И не ври, что так не делаете. Так что, пусть молодой отбивается, а мы, спокойно, киношку досмотрим, еще несколько обходов сделаем и в люлю.

— А кто в дежурке останется?

— Бля… Точно… — Старшина притворно задумался, — Ладно — хер с тобой, золотая рыбка. Сам прогуляюсь. Вас, в такую погоду, в одно рыло выпускать опасно. Но предупреждаю — будешь смотреть телек без меня, пожалеешь. Понял?

— Так точно!

— Молодец. Врубай дальше.

Сделав несколько одиночных обходов, Тарасов дождался двух часов и отправил Парамонова спать. Его напарник, разбуженный посреди ночи, предсказуемо клевал носом, так что, предупредив его что он идет на обход, Старшина спрятал самодельный обрез под бушлат, доскользил до эстакады и вытащил из сугроба под ней самодельный маскхалат, в который был завернуто сделанное из лапника чучело и канистра, к которой были привязаны сделанные из брючных ремней лямки. На обратном пути заглянув в окно и убедившись, что дневальный предсказуемо закемарил, Тарасов выбрался за территорию парка, встал на лыжи и двинулся в обход «заброшки», чтобы подобраться к старому продскладу с противоположной складам ДХ стороны. Охота началась.

***

Поход на лыжах основательно согрел, однако, ночью, в метель, все тепло быстро выдуло. Тарасов начал подмерзать, внимание поплыло, так что он запоздало понял, что в снежной круговерти на крыше мелькнула тень и, броском, накрыла стоявшее в углу, как будто укрываясь от ветра, чучело из лапника и принадлежащей Бухарметову «гражданки». А, потом, раздался оглушительный рев полный разочарования с одной стороны, и боли и злобы — с другой. Две лыжные палки, вставленные в чучело остриями вверх, проткнули тварь как колья. Тарасов, залегший в сугробе среди молоденьких елей вскочил, в два прыжка сорвал дистанцию и вскинул обрез целясь в голову. Один ствол дал осечку, зато второй сработал как надо.

В книгах было описано много вещей, которых боится нечисть, однако под рукой были только соль, чеснок и сапожные гвозди, выполнявшие роль хладного железа. И несколько звездочек, в эффективности которых Старшина успел убедится лично. Точность у самодельного оружия была никакая, но и расстояние — не больше пары шагов, так что можно было надеяться на уверенное попадание. Тварь, однако, успела подскочить, подставив вместо головы бок, который, всем этим «коктейлем», разворотило в брызги и, отшвырнув Тарасова в сторону, скрылась в снежной круговерти.

Выкопавшись из сугроба, Старшина, матерясь огляделся, довернул ослабшую заглушку осечного ствола и принялся, на бегу, перезаряжать запасным патроном стрелянный, стараясь не потерять следы, ведущий вглубь заброшки. Сугробы, вокруг, были как бы не по пояс, так что через несколько минут, он пожалел, что не потратил время и не надел лыжи. Метель, тем временем, продолжала заметать след, и в конечном итоге, Тарасов остановившись, выругался, поняв, что уже не знает, куда идти.

Палка! Изогнутая, скрученная лыжная палка торчала из снега! А следом за ней виднелась вторая! Бросившись туда, Старшина чуть не навернулся в почти невидимый в снегу зев. Старое овощехранилище! Крыша, засыпанная землей, прогнила и превратилась в ловушку, готовую обрушится под неосторожным человеком, а внизу — свалка из ржавой тары, упав на которую как нефиг делать поломать ноги. И выбраться обратно, в этом случае, не выйдет. А внизу холодно. Но не настолько, как наверху. Поэтому, быстро не замерзнешь. Замерзнешь, навернувшись туда, медленно и проклиная собственную жадность. О да. Если Манька-воровка, попалась именно так, у неё были более чем веские причины вернуться с того света, чтобы отомстить всем, кто молчал, пока она там загибалась, пожирая сырое мясо, чтобы протянуть еще чуть-чуть, в надежде, что её хватятся.

Включив фонарик, Тарасов посветил в провал. На сваленной вдоль стен, покрытой лохмотьями ржи и какой-то белесой плесенью железной таре, отчетливо виднелась липкая жижа, заменявшая твари кровь. Ранена, ослаблена, но может быть до сих пор опасна… Проверив, чтобы обе заглушки были притянуты почти до упора, он медленно сполз в дыру и затих, прислушиваясь. Завывание метели, потрескивание гнилых стропил под тяжестью снега… Шорох…

Тварь, выхваченная светом фонаря, прыгнула, но увидев кокарду с крупной красной звездой, которую Старшина прикрепил к тыльной стороне перчатки, панически взвыла, извернувшись, отскочила назад и начала пятится, шипя и закрываясь рукой словно от яркого света.

— Боишься!?

— Убери!!!

— Шас! Чтоб ты мне глотку перегрызла?

— Ты не нужен… Виновная кровь…

— А пацан-то тут при чем?

— Они знали… Знали, но молчали… Все виновны…

— Нетушки… Охотилась бы на подельниц — слова бы не сказал. А сейчас — не обессудь.

Тварь заревела и, скакнув в сторону, попыталась кинуться сбоку. Тарасов вскинул обрез. Осечный ствол, на этот раз, сработал, сбив тварь в прыжке. Та забилась, раздирая когтями грудь — плоть вокруг раны пошла синюшными жилами мертвея и осыпаясь, а в глубине алела засевшая в мясе звездочка от пилотки.

— Вот кто бы сказал — хер бы поверил… — прижав тварь ногой, чтоб не дергалась, Старшина приставил ствол с последним зарядом ей к голове, — Че-ж тебя так с них корежит-то?