Борис Сапожников - Pulp

— Продажная тварь, — сказал, будто сплюнул, фон Вольг.

— Если тебя это успокоит, она всегда работала только на меня, — ответил я.

Опомнившиеся операторы повскакивали со своих мест, но им хватило благоразумия не влезать в схватку. Даже если солдаты, работавшие за установкой, ни слова не понимали на экуменике, нацеленные в лицо карабины весьма способствуют этому.

— Я забираю Соколова, и мы уходим, — заявил я, держа фон Вольга в прицеле пистолета.

— Попробуй, если силёнок хватит.

Полковник демонстративно расстегнул пояс, готовясь к рукопашной схватке. Пуль он явно не боялся.

Несколько событий произошло одновременно. С глухим стуком ударилась об пол кобура с пистолетом, когда пояс фон Вольга упал к его ногам. Серая Лисица бросилась к профессору Соколову, отступившему в угол, как только началась короткая схватка. А один из операторов, продолжавший наблюдение, а не отвернувшийся от пульта, вдруг закричал.

Я поднял взгляд на обзорный экран и понял причину панического крика. А в следующий миг услышал звук. Слишком хорошо знакомый по фронту. Трубный, хриплый, как у оленя во время гона. С таким на позиции обрушивались снаряды самых больших калибров.

Снаряд врезался в обзорный экран, разнеся его на тысячи осколков, и взорвался, превратив всё помещение в преисподнюю, наполненную огнём и металлом.

Очнулся я на земле, среди руин здания, где находился командный пункт. Что было после взрыва снаряда, я почти не помню: огонь, потом ощущение полёта, весьма болезненные удары и последний из них, выбивший из меня дух. Повезло ещё, что не завалило обломками, как бедолагу, чья нога торчала прямо перед моим лицом. Всё остальное было скрыто под здоровенным куском стены, расколотым напополам.

Сев, я потряс головой, выгоняя звон из ушей и приходя в себя. Пошарив вокруг, сумел найти только нож, пистолет куда-то пропал, и искать его не было никакого желания. Опершись на кусок стены, придавивший несчастного солдата, поднялся на ноги. Нашарил в сумке инъекцию воды жизни, но после недолгого раздумья отказался от неё. Не так сильно я получил, чтобы прибегать к такому лекарству, да и после комы, вызванной лошадиной дозой этого средства, новый укол мог стать для меня если не роковым, то принести больше вреда, чем пользы. Ничего не сломано и даже сильно не отбито, справлюсь и так.

Собравшись с силами, я направился к ближайшему зданию, чтобы найти укрытие там. С каждым шагом я чувствовал себя всё лучше, кровь разбегалась по затёкшему, пока лежал без сознания, телу. А двигаться мне приходилось очень быстро, потому что командный пункт находился на небольшой пустой площади, которая отлично простреливалась. И бой вокруг шёл нешуточный.

Вагрийцы в серо-стальных шинелях наседали на двух отступавших под огнём их лучевых винтовок шагателей. Неуклюжие детища покойного профессора Гранина не могли противостоять укрывающимся в обломках зданий и завалах бородачам. А лучи ручных винтовок северян легко резали броню шагающих боевых машин. Одна из них уже лишилась пулемётов, крепившихся к корпусу справа. Вторая же сильно припадала на левую ногу, и только невероятное мастерство пилота не позволяло ей завалиться на землю.

Пока шла эта схватка, на меня никто не обращал внимания, чем я не преминул воспользоваться. Короткими перебежками от одного укрытия до другого я перемещался к уцелевшему зданию. Очень надеюсь, что из него можно попасть в подземелье, и даже если меня снова накроет траншейный синдром, другого способа выбраться с Фабрики просто не осталось.

Рухнув в очередное укрытие, откуда оставалась всего пара бросков до двери нужного мне здания, я понял, что судьба снова решила подшутить надо мной. За грудой бетонных балок и кусков кирпича, бывших прежде наблюдательной вышкой или чем-то в таком духе, уже сидели трое северян. У всех троих были здоровенные винтовки, от прикладов которых толстые провода тянулись к ранцам за спиной, отчего бойцы казались сутулящимися горбунами. Они как раз готовились открыть огонь по ничего не подозревающему шагателю.

Они только начали разворачиваться в мою сторону, когда я уже оказался среди них. Не выпрямляясь, чтобы не высунуться из укрытия, я всадил нож первому вагрийцу в горло. Светлая борода его окрасилась кровью. Я тут же толкнул бойца на его товарищей, используя его как ещё живой щит. Самый крупный из врагов легко отбросил умирающего в сторону одной рукой, но перехватить оружие уже не успел. Припав на колено, я подрезал ему сухожилие на ноге, чиркнув ножом выше голенища сапога. Северянин взвыл от боли и упал рядом со мной. Я тут же всадил ему клинок под подбородок. Борода мешала, конечно, но удар у меня поставлен хорошо, и я сумел прикончить врага сразу.

Третий вагриец, увидев, что все его товарищи мертвы, направил меня своё оружие. Ему нечего было беспокоиться о «дружественном огне», он хотел лишь прикончить меня. Я видел это в его ледяном взгляде.

Чудом я успел ногой отбить в сторону ствол винтовки — три синих луча ушли вправо, оставив после себя выжженную полосу в земле. Их мощи вполне хватило бы, чтобы разрезать меня напополам. Перекатившись, я оказался прямо под ногами у северянина. Восходящим ударом я распластал ему икру и бедро — по серо-стальному сукну шинели и штанам расплылось большое тёмное пятно крови. Вагриец попытался ударить меня своим оружием, но я снова опередил его. Нож резанул неосторожно подставленные пальцы, легко отделив четыре от ладони. Северянин зарычал от боли и выронил винтовку. Я встал на ноги, и мы с ним оказались почти одного роста. Наши глаза разделяли считанные дюймы. Я видел во взгляде врага всё ту же ненависть. Он рванулся ко мне, попытавшись укусить, прямо как я совсем недавно. Но в отличие от беспечного Рыкова, я был готов к чему-то подобному. Клинок моего ножа вошёл в рот врага, противно проскрипев по зубам. Я надавил изо всех сил, и оружие с хрустом ушло глубже. Вагриец дёрнулся и начал оседать. Я выдернул нож у него изо рта и тут же бросился прочь, меняя укрытие. После вспышки тройного синего луча его уже никак нельзя было считать даже относительно безопасным.

Так оно и оказалось. Один из шагателей довольно ловко развернулся и дал длинную очередь из спаренных крупнокалиберных пулемётов. Пули и осколки отбитого попаданиями бетона разлетелись во все стороны. Укрывайся я там, мне бы хорошенько досталось. Однако я уже бежал к следующему укрытию. Пилот шагателя заметил меня и продолжил вести огонь, перемещая стволы оружия дальше. Боезапас, похоже, у него был едва ли не неисчерпаемый, и мне пришлось нестись сломя голову, позабыв обо всех укрытиях, лишь бы опередить врезающиеся в землю пули. Пилот шагателя буквально перепахивал её за моей спиной, так что я не обольщался насчёт того, что станется со мной, если окажусь недостаточно расторопен.