Борис Сапожников - Pulp

Он замолчал, глядя себе под ноги. Никто не торопил его. В напряжённой тишине прошло несколько минут. Доктор ушёл в воспоминания и явно не собирался дальше говорить без понуканий. Я уже собрался подтолкнуть его, но прежде доктора заговорил его телохранитель. У Бальтазара был низкий скрипучий голос, он настолько редко открывал рот, что многие считали его немым.

— Безумие и боль породили демона. Души сумасшедших, опалённые войной, корчились и кричали, когда их без жалости терзали, пытаясь превратить в солдат снова. Глупцы, желавшие этого, не понимали, что в безумие душа стремится для того, чтобы забыть, не возвращаться на поле боя. А их тащили туда насильно. Их боль, их желание забыться, их крики в ночи породили демона.

— Кто такой человек в противогазе? — спросил я, когда Бальтазар замолчал и снова повисла гнетущая тишина.

— С него всё началось или закончилось, как посмотреть, — ответил Сальватор. — Я не знаю, кто он, но думаю, сильный маг-ментал. Эксперименты над пациентами дали результат, и он должен был объединить их. В теории. На практике же была резня. В одну ночь большая часть пациентов обратилась в тех, кого вы зовёте обдирателями. Они выломали двери, набросились на охрану, перебили почти всех. Мне удалось спастись только благодаря Кристо и Бальтазару, они вывезли меня на лодке.

— Но почему коны?

Этот вопрос мучил меня с первой оговорки доктора, но особого значения не имел, и я задал его сейчас просто из любопытства. И чтобы немного разрядить обстановку. Слишком уж тяжкой стала для всех тишина, повисшая после того, как Сальватор замолчал.

— Злые духи, — вместо доктора ответил Бальтазар, — приспешники демонов из чёрной ямы. Они питаются мясом и плотью людей, прежде сдирая с них кожу.

Что ж, экошёрам это подходит как нельзя лучше.

Остров Саона был далеко не самым маленьким на Архипелаге. Прежде здесь располагался рыболовецкий порт, куда заглядывали корабли с других островов и даже с побережья. Рыбаки Саоны были достаточно трудолюбивы, а местные воды обеспечивали их хорошим уловом. Нельзя сказать, что Миранда — единственный город острова — процветала, однако и до того, как на Саоне решили построить госпиталь для душевнобольных жертв войны, жизнь здесь кипела ключом. Несколько крупных консервных концернов держали в Миранде свои постоянные фактории, куда рыбаки сдавали улов. Процветал и устричный промысел вместе с устричным пиратством — за самые богатые садки дрались насмерть, слишком уж хорошие деньги крутились вокруг продажи столь любимых аристократами и нуворишами Аурелии моллюсков.

Всё это я узнал от Христофора. Слуга доктора родом с Саоны, как и его брат Бальтазар. Но если Кристо покинул родной остров и в итоге пошёл в услужение к Сальватору, то Бальтазар предпочёл остаться. Он стал охранником устричных садков и именно на этой работе так хорошо научился владеть навахой и пистолетом.

Сейчас все воды вокруг острова были забиты уродливыми кораблями обдирателей. Вся их пиратская флотилия собралась рядом с Саоной, отгородив её от остального мира. Несколько десятков судов — в основном транспортов и рыболовецких шхун стояли на рейде Миранды так плотно, что часто сталкивались бортами. Но их командам на это было наплевать. Если вообще на борту хотя бы одного корабля хоть кто-то находился.

Мы с Оцелотти стояли на носовой надстройке баржи, не отрываясь от биноклей вот уже битых полчаса. Прошло около месяца с тех пор, как мы разгромили обдирателей в рыбацкой деревне. На следующий день после разговора с Сальватором я отправил сообщение на нашу базу, вызывая подкрепление. Спустя пять дней к нам присоединились несколько малых судов береговой охраны, выделенной алькальдом форта Наранья, а на палубу баржи опустились оба боевых винтокрыла, имевшихся в распоряжении «Солдат без границ».

— Заняли оборону, — опустил бинокль Оцелотти. — В лоб полезем — потери будут слишком большие.

— Неприемлемые, — согласился я. — Хуже всего то, что мы не можем снять охранение и проникнуть внутрь.

— Думаешь, мои коты не сумеют справиться с этими примитивами? — В голосе моего ближайшего помощника слышалась откровенная обида. — Не думал, что ты о них столь скверного мнения.

— Дело не в них, Адам, — успокоил его я, — а в демоне. Я говорил с нашим менталом, он уверяет, что стоит прикончить хотя бы одного обдирателя из тех, что контролирует он, и демон тут же почует это. Он сразу поднимет тревогу, и против нас обернутся все экошёры на острове.

— Мои коты легко пройдут через блокаду, не поднимая тревоги.

— А что дальше? Их слишком мало, чтобы покончить со всеми обдирателями на Саоне.

— Заминировать суда? Взрывчатку я достану в течение недели.

— Даже затонув, они наглухо закупорят гавань.

Оцелотти снова поднял к глазам бинокль. Как и мой, его был улучшен Тонким, вот только сколько ни смотри в него, решения не высмотришь.

— Можно провести разведку боем, — предложил Оцелотти, опуская бинокль. — Отвлекающий манёвр. Потери будут, но на приемлемом уровне.

— А я в это время проникну на остров, — развил я его мысль, — и попытаюсь уничтожить демона. Всё как всегда, верно?

— В этот раз стоит взять с собой кого-нибудь, — сказал Оцелотти. — Всё-таки прежде нам с демонами иметь дел не приходилось.

Я не стал разочаровывать Оцелотти и говорить, что по полям сражений Великой войны не раз шагали самые настоящие демоны, вызванные магиками враждующих армий. И я был свидетелем того, что они могут натворить. Вот только происходило это лишь в первые годы. Магики всех сторон конфликта, даже самые сильные в этом вопросе эльфы-сидхе, быстро поняли, что кровожадные твари, какими являются демоны, слишком легко выходят из-под контроля. Их примитивные разумы туманили кровь и страдание, царящие на полях сражений невиданных прежде размеров. Даже самые искусные демонологи не могли удерживать призванных ими чудовищ дольше нескольких часов: потом те окончательно теряли разум и принимались убивать всех, до кого могли добраться. Для демонолога же выход его подопечного из-под контроля чаще всего заканчивался мучительной смертью.

Я уже знал, кто пойдёт со мной в самое пекло, пока остальные «солдаты без границ» будут атаковать остров. А точнее — изображать лобовую атаку.

Чёрный Змей и Серая Лисица сидели рядом и тем не менее порознь. Змей качался на стуле и чистил ногти ножом с самым беззаботным видом. Лисица же откинулась на спинку своего стула и глядела в потолок. Конечно же, я знал, что они любовники — я всё знал про своих солдат, — да они особенно и не скрывали связи. Однако во время первой совместной операции вели себя так, словно впервые друг друга увидели. Не скажу, что меня это не устаивало.