Иван Булавин - Хромой

В отделе все переполошились, где-то стукнула решётка, а я, подобрав с земли пистолет, бросился в близлежащие гаражи. Хорошо сказано, бросился. Несколько шагов я действительно пробежал. А потом, когда боль в ноге вспыхнула ярким пламенем, перешёл на шаг. Потом и вовсе стал передвигаться неуклюжими скачками, стараясь как можно реже наступать на больную ногу.

Как ни странно, сбежать у меня получилось, видимо, полицейские не сразу сообразили, что вообще произошло, а данные с камер видеонаблюдения нужно было ещё пересмотреть. Протиснувшись между гаражами, среди воняющих мочой куч мусора, я вырвался на широкую ночную улицу с яркими фонарями. Теперь осталось сообразить, что делать дальше?

А что делать? Я теперь преступник, напавший на полицейского. Ещё и пистолет отобрал. Зачем он мне? Лишние пара лет к сроку. Но выбрасывать оружие я пока не спешил. Сунул сзади за ремень брюк и прикрыл полой пиджака. Что происходит? Сперва Юрка, потом этот лейтенант. Меня терзали смутные сомнения. Они ведь не сами это делали, какое-то временное помешательство, заставляющее меня убить. А зачем? Зачем я кому-то понадобился?

Я — простой работяга с завода, денег у меня почти нет, жильё дешёвое, машину и ту разбил. Никому дорогу не переходил, тем более, из тех, кто способен убийц нанять. Может, жена. С ней расстались не по-доброму, она хахаля себе нашла. А зачем ей меня убивать? Детей у нас нет, имущество уже поделено. Какой смысл?

Ничего не придумав, я присел на лавочку у дороги. От боли в ноге начинало темнеть в глазах. Мысли путались, голова отказывалась думать. Таблетки? Чёрт! Оставил дома, стараюсь обходиться так, пью редко. Пробежавшись глазами вдоль улицы, я с облегчением наткнулся взглядом на вывеску круглосуточной аптеки. Встав с лавки, направился туда, только вот в кармане было почти пусто. Наличку я почти не ношу, все средства на карте, а теперь карта опасна, могут по ней выследить. Да чего там могут, так и сделают.

На моё счастье, с этим районом города я был неплохо знаком, а потому быстро отыскал банкомат. Вряд ли уже успели связаться с банком, они сейчас только увязывают нападение на офицера полиции с внезапным исчезновением из отдела пострадавшего. Трясущимися руками с восьмой попытки загнал карточку в щель. Быстро натыкал пин-код. Снять. Всё снять, до рубля, наличка хороша тем, что платёж анонимный. Помимо зарплатной, в кармане лежала ещё и кредитная карта. Прикинув своё положение, сунул и её, пофигу на комиссию, пофигу на то, что потом отдавать. Пусть коллекторы в конец очереди становятся.

Став обладателем примерно пяти своих прежних зарплат, я аккуратно сложил купюры пополам и сунул их во внутренний карман пиджака. Карточки бросил в урну. Немного подумав, отправил туда же телефон, предварительно его отключив. Телефон у меня копеечный, печенька, не жалко, зато теперь не выследят.

Разобравшись с деньгами, я быстро, насколько позволяла больная нога, направился в аптеку. Стараясь как можно меньше светиться под камерой (надо было надеть толстовку с капюшоном, да кто же знал) я подошёл к окошку кассы.

— Кеторолак, найз, ибупрофен, — начал я перечислять.

— Всё есть, — ответила мне миловидная девушка в белом халате. — Что дать?

— Всё, — ответил я. — По две пачки.

— Ибупрофен двести или четыреста?

— Четыреста.

— Таблетки или капсулы?

— Что дадите, и ещё, бутылку воды, негазированной, да, вот эту, спасибо.

Расплатившись, я вышел на улицу и, ковыляя вперёд, стал выковыривать таблетки из блистеров. А они выковыриваться не хотели, норовили упасть на асфальт и там потеряться. Наконец, я закинул в рот горсть пилюль и запил их большим глотком воды. Так, одной проблемой меньше.

Побродив ещё по улицам, я пристроился на лавочке в парке. Домой теперь нельзя, там меня уже ждут и хорошо, если полиция, а не очередной псих с топором. Вообще никуда теперь нельзя, в гостинице и то паспорт спросят. Паспорт у меня есть, да лучше его никому не показывать. Может, зря я бегаю? Пойти сдаться и рассказать, как дело было? Что они сделают? Не поверят и посадят в камеру? Допустим. А потом следующий сотрудник съедет с катушек и просто расстреляет меня через решётку. Прелестно. Значит, лучше бегать. Пока бегу, буду жить. Только бы ещё транспорт какой добыть, а то на хромой ноге далеко не убежишь. Нога плоха ещё и тем, что хромота очень приметна, её запомнили, издали в глаза бросается и никуда её не спрячешь.

Таблетки начали действовать, боль постепенно утихала, я расслабился и через полчаса начал мирно засыпать под стрекотание ночных насекомых. Один раз меня разбудила сирена, зазвучавшая где-то вдалеке. Меня ищут? На факт, может, вообще, скорая помощь или пожарные, я их по звуку не различаю.

Я тяжко вздохнул. Ещё сегодня днём у меня была жизнь… Хотя, давайте будем откровенны, какая там жизнь? Волк-одиночка в тесной квартирке. Ни жены, ни детей, немногочисленных друзей вижу редко. Работа-дом-работа. Даже жена бросила, променяв на кого-то. Не я её бросил, а она меня. Я-то её любил, я её… Тут снова в голове стало мутнеть, как будто плёнку с записью воспоминаний облили чернилами, я напрягся, копаясь в воспоминаниях, но не смог ничего вспомнить. Помню, что был женат, помню дату свадьбы, как и дату развода, но при этом не могу вспомнить лицо своей жены. Не могу и всё. Не могу даже сказать, какая она была, высокая и худая, или маленькая и толстая. Помню, как мы с ней ругались, но не помню из-за чего. От осознания этого у меня весь сон слетел.

Идиотизм какой-то. Шизофрения подкралась. Или просто с памятью беда? Может, это вообще всё мои глюки? Может, на меня вовсе никто и не покушался, а я сам на всех нападал? Сначала избил несчастного Юрку, а потом и офицера полиции палкой приложил, до кучи забрав пистолет. И теперь на свободе бегает опасный псих с оружием.

Вспомнив безумные глаза Юрки, я передумал. Нет, никакой я не псих. С памятью у меня и правда плохо, но это, видимо, нервное, пройдёт со временем, а меня в самом деле пытаются убить, и будут пытаться дальше. Придётся бежать и прятаться. Или защищаться.

Я вынул из-за пояса трофейный пистолет, попытавшись рассмотреть его в свете, падающем от далёкого уличного фонаря. Оружие как оружие. Восемь патронов в обойме, теперь уже семь. Запасная обойма осталась у хозяина. Стрелять я умею, армия, как ни странно, не забылась, все события помню отлично, и лица сослуживцев, и командиров, хоть уже и десять лет прошло. Не хочется никого убивать, так ведь не я это начал.

Спрятав пистолет, я свернулся калачиком на лавке и, некоторое время поворочавшись, благополучно заснул.

Проснулся я на рассвете, когда небо на востоке только начинало светлеть. От неудобного положения болела спина, да и нога снова давала о себе знать, действие таблеток давно закончилось. Разбудили меня чьи-то голоса, звучавшие поблизости. Несколько человек, молодые, бодро о чём-то разговаривали.