Тимур Машуков - Гром над Империей. Часть 2

Так, приглашенные императоры, увы, уже всего лишь пустые оболочки, пожиратели полностью уничтожили их души. И с этим, я думаю, ещё предстоит немало проблем. Чувствую нацеленные на меня камеры, что снимают все происходящее, и, понимая это и стараясь не испортить все еще больше, делаю так, чтобы мои действия ни в коем случае не могли трактоваться как нападение.

Максимально медленно, сдерживаясь изо всех сил, я показательно уничтожаю тьму, чтобы всему миру было понятно, что на самом деле произошло на некогда Святой площади Петра…

— Ты — демон в обличье человека! Изыди! — пронзительно вопит Константин, багровея перекошенным лицом и суматошно размахивая огромным крестом. Исступленный горящий взор, белоснежные, развевающиеся на ветру одежды, не иначе, святой, вышедший на праведную битву с тьмой!

— Интересно, демон пытается изгнать бога. Куда катится этот мир? — несмотря на поглощающую меня боль, я нахожу в себе силы саркастически усмехнуться.

— Исчадие тьмы, ты не пройдешь! Святой меч Господень покарает тебя! — надрывая горло, продолжает играть он на публику. — Ничего ты мне не сделаешь, иначе быть войне! — шипит он вполголоса то, что предназначено только для моих ушей, криво усмехаясь углом рта.

Схватив его за грудки, я резко взлетаю вместе с ним в небо. И мой гневный глас разносится надо всей площадью и далеко за её пределами:

— Как смеешь ты, впустивший тьму в свою душу, взывать к Господу?! Как смеешь ты, ответственный за смерти множества людей, требовать жизни для себя?!!

Пробиваю ему рукой грудь и хватаю пожирателя, что оккупировал тело старого интригана, рывком вытаскиваю его наружу. Старик трясется, широко разинув рот в безмолвном крике. Но эфир жестко держит его в воздухе, не позволяя сорваться вниз. Держу мерзкий сгусток тьмы в руке так, чтобы все смогли хорошенько рассмотреть того, кто таился до этой поры в теле понтифика.

— Ты хотел править миром, глядя на него с высоты своей власти? — гремит мой голос над городом. — Так правь, я не буду тебе мешать, ты свободен. Но прежде — испытай все то, что ты принес людям!

Тугой комок боли, что сидел у меня внутри, по моей руке влетает в тело священника.

И он наконец разражается громким криком, рвущим перепонки, внушающим ужас. Яркая, алая кровь брызжет из его широко распахнутых глаз, струится изо рта. Вся его суть сотрясается в невыносимых муках.

— Пощади, — едва слышно шепчут его губы. Вся его спесь и самоуверенность испарились. В моих руках — жалкий, дряхлый человечишко, отчаянно цепляющийся за свою никчемную жизнь и жутко боящийся того, что ожидает его в посмертии.

— Ты просишь пощады?! А пощадил ли ты моих родителей, когда отдавал приказ Вяземским на их убийство? Скажешь, это был не ты? А пощадил ли ты меня, когда на алтаре твои люди убивали меня? А сейчас — пощадил ли бы ты моих близких? Я все и всех помню, и никому ничего не простил. Все, кто в этом были замешаны — или уже умерли, или вскоре умрут. Придет время, и те, кто еще остался в живых, позавидуют мертвым!

— А как же Романовы? — к моему удивлению, нашел он в себе последние крупицы силы, чтобы напоследок впустить в мою душу яда насмешкой, — свою драгоценную Елену ты тоже убьешь?

— Небо помнит все! — чеканя слова, ответил я ему, пристально глядя в потухающие глаза.

— А теперь, как я уже говорил, ты свободен, можешь дальше делать все, что хочешь.

И с этими словами я отпустил его, с удовольствием проследив взглядом, как его тушка с оглушающим предсмертным воплем шмякнулась на землю, забрызгав все вокруг своей чёрной, отравленной кровью.

— ТЬМА БЫЛА ПОВЕРЖЕНА!!! — вновь колокольным звоном разнесся над площадью мой голос. — Святой Престол очернил себя, впустив в святую обитель демонов! И небо призвало меня, дабы покарать того, кто забыл о боге и добровольно отдал свою душу демонам. И так будет с каждым, кто носит в себе тьму. Бойтесь отринувшие законы Творца, ибо, рано или поздно, но очищающий гром прогремит над вашей головой!

Провожаемый потрясенными взглядами тысяч людей, что собрались вокруг площади, стоя за оцеплением солдат, я опускаюсь вниз. Вижу сотни витязей, что мертвыми лежат на земле. Увы, есть травмы, что я не могу вылечить. А из меня будто вырвали стержень. Медленно иду к ним, едва не падая, тяжело опираясь на посох. Волхвы уже организовали людей для перехода домой, и безжизненные тела павших в бою подносят ближе к порталу, чтобы забрать с собой.

Пелена обжигающих слез застит мои глаза. Тяжко опускаюсь рядом с мертвыми, с печалью дотрагиваюсь до их рук, в которых уже нет биения жизни… И черные вороны Нави уже начинают кружить над площадью. Я не знаю имен павших, я не помню их лиц, но погибли они из-за моей ошибки. Я — и только я повинен в их смерти, и от осознания этого мое сердце готово разорваться на части…

Боль, что я причинил своим родным, гибель сотен людей… Как мне выпросить у них прощения? Как мне теперь смотреть в глаза их близким? Как жить с этим?!!

— Чернобог!!! — воздев голову к небу, исступленно кричу я. — Если хоть одна душа из числа этих воинов попадет к тебе, клянусь, я уничтожу твое царство вместе с тобой!

Их дом теперь — Ирий, — шепчу я сорванным голосом, бессильно склонив голову, отдавая дань их отваге. — Я позабочусь о достойном для вас посмертии. Пращуры гордятся вами, а вы — если сможете — простите меня за то, что не сумел уберечь ваши жизни.

— Не корите себя, Владыко, — сочувственно произнес седовласый волхв, почтительно поклонившись мне. — Они — воины, и знали, на что шли. Тот, кто хочет умереть в собственной постели от старости, никогда не возьмет в руки меч. Сегодня вы спасли многих, а значит, жизни витязей Рати Рода отданы не зря. Нам пора уходить, портал теряет стабильность, да и лишнее внимание нам ни к чему. Хотя, теперь о нашем существовании, наверное, известно всему миру… — обреченно махнул он рукой в сторону людской толпы, наводнившей и саму площадь Святого Петра, и подступы к ней.

Я поднял на него усталые глаза, взглянув в которые, он испуганно отшатнулся. Не знаю, что он там увидел, но волхв, вновь низко поклонившись, спешно устремился к людям, что уже заходили в портал, не забывая, забрать с собой мертвых.

— Заберите с собой и моих родных, — говорю я ему вслед. — Если придется, тащите силой…

— А вы, Владыко?

— Я пока останусь тут, надо разгрести то, что я натворил.

С тоской смотрю вслед уходящим, что нескончаемой чередой растворяются в сиянии портала. Вижу Ириску, что хотела броситься ко мне, но её перехватила Селена и, крепко прижав к себе, увлекла за собой, уходя от меня… С тихим хлопком проход между странами исчезает, и я отворачиваюсь от него с облегчением. Приблизительно представляя себе, что сейчас произойдет, я не хочу, чтобы они это видели.