Андрей Мороз - Возвращение

Это сравнение сейчас вполне подойдет к нашему ощетинившемуся сталью, ураганом мчащемуся вперед отряду. Пусть и не слишком многолюдному, но невероятно опасному.

У городских ворот — камни начинают буквально градом осыпать «таранно-штурмовую» группу противника. Гиворы волей-неволей пятятся и осаживают назад, очищая площадку перед воротами.

Створки распахиваются и выпускают в поле колонну контратакующих защитников.

Враги, только что ощущавшие себя полными хозяевами положения, оказываются зажатыми «между молотом и наковальней».

Шквалом обрушиваемся на врагов с двух сторон.

Дальше — суета и рутина. Уже почти привычная, кровавая суматоха массового побоища. Хаос и бестолковщина.

Карусель и лотерея!

Где каждый выживший — сорвет джек-пот! Саму жизнь!

Совсем немного не добежав до врагов, на полдороге спотыкаюсь и, каким-то чудом, еле устояв на ногах, чуть не пропахиваю мордой землю.

Вот так вот!

«Интуит» — штука ценная, но он не дает никаких гарантий таким раззявам!

Самому, блядь, бдить и соображать надо!

Чуть отстав и припозднившись, подлетаю к ближайшей, уже сцепившейся в драке парочке, и прямым ударом стопы в бедро, отшвыриваю вражеского бойца в сторону от кого-то из своих камрадов.

Еще одному сектанту клинок моего мачете прилетает точно по центру мощного загривка.

Освободи ботинки, тварь!

Выбирать цели просто: оглядываться, опознавать, сомневаться и думать тут не надо — у всех наших тряпичные «метки» повязанные на руках и головах. Аналогичные — у воинов из гарнизона. Говорю же: молодчага-Арвинд обо всем договорился…

…Справа, из толпы вываливается какой-то здоровенный конь с большим топором и с двух ударов разваливает мне щит. Отбрасываю огрызок в сторону и чуть ошалело пячусь назад. Конь уже поднимает свое оружие снова и… секира Шептуна с арбузным хрустом разваливает его непокрытую лысую башку на слонячью жопу!

Самым дальним краем зрения засекаю лезвие клинка, уже стремящееся к моей голове. Непостижимо извернувшись, бросаюсь вперед и всем весом, как кеглю, сношу с ног худощавое тело врага, снова лишь чудом удержавшись, чтобы не упасть вместе с ним.

Кто-то из гиворов запинается о голову только что поверженного на землю товарища и звучно грохается на спину рядом.

Крутанув головой, (не налетел бы кто!?) торопливо добиваю обоих.

Что-то визгливо чиркает по кольчужному воротнику моего атрейского доспеха.

…Ай, епт! Удар по спине был очень силен, словно какой-нибудь огр со всей дури молотом по ней звезданул. Броняшка выдержала, но если бы не простеганный поддоспешник — мой позвоночник переломился минимум на несколько частей, а то и вовсе мелкими осколками осыпался в берцы.

Выгнувшееся тело бросает вперед. Все-таки я падаю и пропахиваю песчаную поверхность шлемом и мордой. Перекатываюсь на спину, выставляя клинок перед собой. Успеваю увидеть удивленную рожу длинного гивора, медленно заваливающегося на спину, с вытянутой лошадиной мордой — разрубленной поперек, алебардой вовремя подскочившего Черы.

Схватившись за протянутую руку парня, вскакиваю, ошалело тряся гривой и сплевывая песок, набившийся в пасть. Непроизвольно ухаю от боли под лопатками.

Сомкнувшись спинами, оглядываемся во все четыре стороны…

Всё! Война закончена — враг повержен!

«Сектор приз на барабане»!

А-а-а! Мы сделали это!

Втроем!

Вместе с отвагой и фактором неожиданности!

А вот не стоит увлекаться и терять голову в бою. Это я сейчас в огород их «шамана» камень закинул. Кстати, где он, интересно? Да, все равно — незачем смотреть. Лениво. Даже если жив, что я — все брошу и в догонялки стану играть?

Вот еще глупости!

Я отдыхать буду. «Кто воевал — имеет право у тихой речки посидеть».

Уже спокойнее оглядываюсь. Вокруг лишь трупы и агония пока еще живых сектантов.

Да разбегающиеся в разные стороны, подальше от стен поселка, гиворские бойцы. Если «от балды и навскидку»: таких особей примерно пятьдесят-семьдесят.

Ну и пускай себе бегут. Лишь бы подальше. Если местным очень захочется максимально эффективно добить остатки этой банды — флаг им в руки, как говорится. Может, кого и догонят.

А ведь неплохо поураганили.

Уф-ф-ф!

Выдох тупой болью напоминает о полученном ударе в спину.

Непроизвольно дергаюсь лицом и телом.

— Снимай, давай, костюмчик — погляжу, что там у тебя, — предлагает Чера, на всякий случай осмотревшись еще.

Смотрю на возмужавшего и кардинально изменившегося за время знакомства парня.

— Спасибо, дружище. Выручил. Поможешь? — и весело хрюкаю от накатившего смеха, — Вот три месяца назад, ни за что не решился бы поворачиваться к тебе задом, Леха да еще и просить помочь раздеться!

Он не обижается. В моих словах нет ни малейшего желания задеть и уязвить.

Лёха — проверенный и надежный боец, а все остальное меня совершенно не колышет, да и не должно.

Дружно ржем сытыми, натрахавшимися жеребцами. Всё — отходняк навалился! А он и без водки штырит — мама не горюй!

«Недовоевавшие» бойцы обоих отрядов слоняются по полю вокруг нас и вприщур, зорко поглядывая по сторонам, добивают еще живых раненых сектантов, собирая более легких гиворских «подранков» в одну кучку, заодно выискивая своих товарищей, находящихся в беспамятстве и собирая трофеи с тел поверженных врагов.

В стороне, ближе к воротам выстоявшего городка, Арвинд с Арвильдой беседуют с какими-то местными поселковыми боссами. С ними Шептун и Мастиф.

Мне там пока особо делать нечего. Наши атрейцы сами все правильно порешают.

С помощью друга снимаю доспех и остаюсь в одной сырой, насквозь взмокшей от пота рубахе.

Ветерок приятно холодит распаренное тело.

— Ну, чего там? — гусем вывернув шею, безуспешно пытаюсь разглядеть, что происходит у меня за спиной.

— Да не дергайся ты, — прикрикивает «доктор Чера», исследующий мою спину, — Стой спокойно… Ну что, ничего особенно страшного, вроде бы. Синячище здоровый, конечно, но думаю, что ребра целы. Давай, подыши поглубже, как сможешь…

Послушно дышу.

Кажется, действительно, ничего серьезного. Хотя и больно.

Отделался ушибом.

Спасибо атрейскому доспеху. Чудо — как хорош!

Легок, прочен и удобен. Прикрывает тело от маковки и почти до колен. Надежен — как броня танка, что в очередной раз подтвердилось в прошедшей драке! И с чисто эстетической точки зрения — красив, просто на загляденье!

— Моя прелесть! — с интонацией Голлума мурлычу я.

— Чего ты там бормочешь? — переспрашивает Чера.

Тьфу ты, господи! Хорошо, что он не расслышал. Вот уж точно был бы «и смех и грех».

— Да так — о своем. Говорю, что доспех хороший.

— Это-да, — кивнув, соглашается соратник, — мне мой тоже очень нравится.