Александр Тюрин - Флот судного дня [litres]

– А деймы есть во мне?

– Наверняка теперь есть.

– Мне как-то неспокойно, когда в таких экспериментах задействуют несовершеннолетних. Лучше мужчина в расцвете лет вроде меня. Давай забьем их каналы моими данными.

– Беспокоиться обо мне нечего, я – боец. Но если вы осознанно выбрали риск, то можно и через вас, Кид.

Мне посадили на шею паучок нейроконнектора.

– Придется сделать инъекцию холиномиметика, чтобы отключить «дневное сознание». Мы это десятки раз делали, – сказала Надя.

– Давай.

Чувствительный укол в шею, и я стал отключаться, если точнее переключаться. А что, подумал я напоследок, для детишек-мажоров хороший случай, чтобы распотрошить меня. «Мясной конструктор», так это у некоторых называется.

А потом я осознал, что нахожусь внутри всего DEIM, который мог быть одним существом, единым организмом, только дисперсным. Может быть, одним роем.

Первым делом я усек, что у деймов свое время, не стрела, не река, а множество мелких струек, поэтому они успевают сделать так много, пока мы даже не осознали, что прошел миг.

Я был сразу одновременно в миллионе мест, везде, где действовали деймы или бездействовали, затаившись и ожидая своего часа – впрочем, их час равнялся нашей миллисекунде. И в прекрасных постоянно обновляющихся телах олимпийцев. И в уродливых организмах монстров. И за пределами кораблей проекта «Мировой змей». Деймы действительно ушли далеко за границы, поставленные господами из «Зефф Итернити». Я чувствовал, как булькают пузырьки в кишечнике у обжоры при виде жирной хорошо прожаренной сосиски, как бурлит кровь у мачо, когда он пялится на жену соседа, которая, приподняв зазывный зад, моет лестницу, как зависть сдавливает горло у завистника, когда он смотрит на шикарный особняк соседа, чувствовал полыхающее наслаждение, которое несется по сосудам садиста из какого-то эскадрона смерти, когда под его ботинками ломаются кости стонущей жертвы.

Я сенсорно был в кровотоке некоего зверька, наверное крысы, чувствуя вязкость жидкости и легкое покалывание от эритроцитовых дисков, видя заросли мышечных волокон. Я протекал по углеродным нанонитям и ниобиевым проводам коммуникационных сетей, меня подгонял электронный ветер, который раскачивал гудящие от возбуждения ионы, я нырял в пульсирующую электронную гущу квантовых ям.

Меня погрузило на какую-то невероятную глубину, где исчезла множественность объектов. Мое сознание расстаяло во мраке без опознавательных знаков, я потерял себя. Но все же почувствовал, здесь кто-то есть, некий обитатель. Наблюдатель, хозяин? Я сразу понял, что это не человек. А потом меня разом выбросило из бездны. Я не справился.

– Э, Кид, вы слышите меня? Очнитесь, – донесся голос Нади. – Нам пора уходить.

– Черт, меня деперсонализировало.

– Служба безопасности засекла нашу активность и обрубила каналы связи с DEIM. Ребята из секьюрити скоро будут у нас. Видеокамеры показывают, что они на всех парах несутся к апартаментам Бонакасси. Но вы не волнуйтесь, мы сейчас смоемся.

– Смоемся? Но многие пассажиры заражены. И не только те, кто превратился в монстров. Сами же знаете.

– Мы их будем распознавать, – убедительно сказала Надя и пояснила: – Они же ведут себя как-то иначе, не совсем обычно. Они либо беснуются, либо напротив очень приветливые, улыбаются приторно.

– Да, в ваших фильмах оборотни так себя и ведут. А русские в ваших фильмах танцуют калинку-малинку и хлещут водку гранеными стаканами, потом надевают шапку-ушанку ухом вперед и идут расстреливать «борцов за свободу». Ладно, куда?

Смываться надо было по вентиляционному каналу, что на кухне за плитой-реактором. Вверх, опираясь на ребра стенок – что худым подросткам давалось легко, – а меня же заставило попотеть. И далее по горизонтали.

Надя нашла люк по стыкам, ногти у нее были железные, подняла его, и мы спрыгнули в открывшееся отверстие. Помещение, куда попали, было техническое, напоминало теплоцентраль. Здесь было жарковато, что меня сразу насторожило. Так и есть, из-за кожуха пневмонасоса выглянуло хавало вурдалака, с бодрым стрекотом стали раскрываться челюсти. Я от испуга подхватил какую-то железяку и запустил в него. И тут невидимые щупальца, обхватив ногу Мана, потащили его к приветливо распахнувшейся пасти монстра. Стрелять было опасно, силуэт парня на фоне твари. Я бросился вперед, опережая Мана, чтобы отрезать щупальца крисом. Успел на этот раз, даже понял, как резать – несколько наискосок, как спаржу.

– Тикай, – крикнул я Ману, а надо мной уже склонялся стрекочущий зев, похожий на огромный морской анемон. Попутно вурдалак увещевал меня: «Закрой глаза, тогда будет не страшно, и боль не успеешь почувствовать». Пора стрелять в брюшную капсулу и это будет предательски громко. Выстрел, и, брызнув бурыми соплями, монстр испекся.

Я вскочил, поскользнулся на какой-то подлой слизи, но Ман помог мне снова встать и набрать ускорение. Из машинного помещения мы переместились в коридор. И сразу сзади голоса: «Стоять. Будем стрелять на поражение». Это секьюрити.

– Нет, Кид, не останавливайтесь, – крикнула Надя, – они не будут стрелять, потому что мы вас прикрываем. Мы ведь Избранные.

И тут я увидел, как на группу секьюрити и сверху и сбоку бросились монстры. Одного охранника сразу разорвали, только кишки и мелькнули, в сторону отлетели его ботинки и бронежилет. Другого потащили, и, судя по дрыгающимся ногам, ему пережали глотку.

Ну, как я могу сбежать, глядя на это, пусть даже Ман и Надя тянут меня за ремень.

Выстрелил – завалил одного монстра, потому что целил туда, где у него нервный узел: в брюшной капсуле слева от пупа. Но и патронов теперь – один остался.

Рядом возникла тварь, раскрывая со стрекотаньем свой зуботрон. Я догадался, что сейчас будет и, подхватив бесхозный окровавленный бронежилет, поставил его на пути потока жестких заостренных нитей, практически игл. Затем зашвырнул его прямо в зев твари. Этого пока хватило.

– Теперь тикаем, детки.

– Оставаться на месте, кладете оружие, никаких резких движений.

Я аккуратно обернулся, трое охранников зашло с другой стороны. Среди них Бонакасси. Три ствола наставлены на меня, смотрят так пристально воронеными глазами. А ребятишек не видно – успели сдернуть, и правильно.

– Госпожа Бонакасси, я только что из этого оружия успокоил несколько монстров и спас ваших людей. Где благодарность? Я не про поцелуйчик в углу, а про то, чтоб нам разойтись миром. Я сделал то, что не делает ваша пресловутая универсальная система защиты, для которой монстры – не монстры, а вполне стандартные симпатичные объекты.

Однако тактика моя оказалась бита.

– Пятницкий, кладите оружие на палубу, плавно, но в темпе, все разговоры на потом, – распорядилась госпожа Бонакасси мерным голосом автомата, словно ей кто-то вставил и повернул ключик.