Александр Тюрин - Флот судного дня [litres]

Жутковатое зрелище, прямо скажем. Даже я почувствовал, как шевелятся последние волосы у меня на макушке. Голова у того типа свисает вниз, но шарит взглядом выпученных глаз, как корабельный прожектор. И суставы у него работают в обе стороны.

По счастью, и на «Батавии» были щиты с инструментами для борьбы с пожаром, в том числе и гламурные блестящие топорики, весьма отличающиеся от своих грубых собратьев с военных кораблей той поры, когда я служил. Но и у гламурного топорика было лезвие, которое я совершенно невежливым образом загнал в лоб оппонента, как только он меня догнал. Хорошо загнал, потому что и за детей испугался. Притом почувствовал, как ломается кость. Однако этот тип и с проломом во лбу не остановился, как будто мозг у него в другом месте. Пришлось разок ему добавить для надежности – по шее.

Наконец человек из секьюрити смирно улегся на спине, загнув под себя руки и ноги и напоминая огромного издохшего жука.

– Так, мальчики и девочки, здесь детям до восемнадцати просмотр явно запрещен.

Я наклонился к лежащему, а вслед за мной, посрамляя очередной запрет, Надя и Ман. Охранник был определенно мертв, зрачки – черные дыры. Но совесть моя осталась чиста, как мне кажется; он сам этого хотел, то есть упорно нарывался.

Лицо показалось мне знакомым, тонкая полоска губ – как слот в банкомате – оттянута к низу от носа. Этот перец – типичный наемник, такой за бабло порвет родную мать на лоскутки и после этого спокойно полезет в холодильник за пивасиком. Ранее в какой-нибудь зондеркоманде работал, теперь доорудовался на «Батавии». Но в реальной жизни я, конечно, с ним не мог встретиться, просто все гады на одно лицо. Или мог, в Технонезии? Может, в самом деле, тот самый шестой… Это он что, улыбается с того света? Все, дескать, путево, в аду теперь курорт, серой почти не пахнет, начался купальный сезон в озере с расплавленным свинцом.

Нет, дело, пожалуй, в другом. На физиономии у мертвого охранника появились вибрирующие бугры. Под кожей как будто что-то билось, дергалось, металось, пытаясь выйти наружу. Это что еще за загробная гимнастика?

Я инстинктивно подался назад, потянув с собой и ребят. И прямо из пробитой головы охранника, из глаз, ушей, из раны на шее пошли, да что там, повалили пузыри, как из таза, где идет стирка с порошком. Затем стали выпрыгивать нити, первая, вторая. Елки, у каждой собственное движение. Крохотная бусинка на конце ослизненной ниточки – глазок, что ли – словно выбирала направление.

Голова покойника – а точнее, беспокойника – вдруг целиком раскрылась по теменному шву; мой удар топориком явно поспособствовал. Прямо как цветок, разве что с легким хрустом. Из нее выкатился клубок нитей с гроздью пузырей внутри. Из-за седого окраса нитей казалось, что из человеческой головы вывалилась башка ведьмы.

Этот седой кокон удалось ненадолго придавить одним из произведений искусства, украшающих переходы корабля – конкретно картиной «Шабаш» Сальватора Розы.

В общем, если без истерики – «выпустите меня отсюда-а-а!!» – мы наблюдаем новый вариант мутации. Какая-то инвазивная структура жила в этом, с позволения сказать, хосте, не трансформируя его, сохраняя скрытость до его гибели. Наверное, такого расширения эволюционных стратегий у деймов можно было ожидать, скажет какой-нибудь ученый. Только я далеко не ученый. Поэтому с трудом преодолел приступ паники. Даже жарко стало и блевануть захотелось, после того как подумал, что такой же кокон, может быть, зреет внутри меня. И пока дремлет, вернее выжидает удобное время для эффектного выхода на сцену, чтобы, порвав меня, выскочить наружу и поздороваться с публикой, тряхнув длинными седыми волосами, как маэстро дирижер. И обратный отсчет уже идет. А пока он ползает по моему организму, опутывает все своими ниточками, небось потихоньку выглядывает из носа и ушей, но я пока не замечаю.

– Теперь созданные деймами структуры могут менять поведение хоста наиболее эффективным образом, не вызывая раньше времени заметных пугающих трансформаций, – подытожил я академическим голосом, хотя в глотке пересохло и слова с трудом продирались сквозь нее.

– Почему тогда он сдох? Что тут «наиболее эффективного»? – ехидно поинтересовалась Надя, для которой реальный дохляк был чем-то вроде персонажа из аркадной игры, где на вас ежесекундно выскакивают монстры, один краше другого, а вы их грохаете с одного выстрела – бум и блямс.

– Это ж пехота, пешки. Деймы, даже согласно техзаданию, не должны обеспечивать техническое бессмертие обслуживающего персонала, только оптимальное его использование. Да и, наверное, у них появилось собственное мнение насчет того, кто достоин бессмертия.

Беседа была прервана, потому что «седые волосы ведьмы» прошли сквозь картину «Шабаш» и, соединившись в космы, двинулись по трем направлениям, ко мне, Ману и Наде.

С визгом и криком наша компания кинулась наутек.

На бегу мне думалось, что с «Батавии» надо было поскорее линять, это однозначно, и мне плевать, заразный я или не заразный. Я чувствую растущие крен и дифферент корабля – у меня сейчас вообще чувствительность обостренная, и это тоже весьма подозрительно. Получается, с корпусом проблемы. Они никуда не исчезли, сейчас вовсю идет поступление забортной воды. Дело не ограничилось одной пробоиной в корме, я же видел на корпусе и другие пятна. А наверняка имеются и те, что я не видел. Это же свидетельства взрывной коррозии, разъедающей и пробивающей борта «Батавии».

Но можно ли вообще слинять с корабля-монстра, где бегают орды мутантов-вурдалаков, а у охранников седые коконы в голове, и который вдобавок окольцован сильнейшим ураганом десятилетия?

Мы поднялись по трапу на палубу выше, и там можно было отдышаться, заодно оглядев пейзаж через большой иллюминатор. «Принцесса Путри» пока что болтается с подветренного борта «Батавии», всего в одном кабельтове. Тяжело переваливается через гребень каждой волны, по верхней палубе вовсю гуляет вода, однако судно не уходит пока что. Как будто ожидает чего-то или кого-то. Может, меня еще ждут. Если так, то расстроган.

– Граждане дети, я за то, чтобы сваливать с «Батавии» – всем нам. В противном случае, неизвестно, что прикончит нас раньше: шторм, учитывая, что корабль явно имеет нарастающую течь и внутрь прет вода, пожар или взбесившиеся деймы. А с такими гнилыми пассажирами и командой оно непременно утонет.

– Голосованием подобные вопросы не решаются, – сказал Ман. – Я согласен слинять отсюда, если согласится Надя.

– А я не согласна слинять отсюда, – капризным голосом произнесла Надя. – Ведь, может, получится так, что мы вынесем заразу с «Батавии». Надо думать обо всем человечестве и постараться утопить корабль вместе с зараженными… и с собой.