Александр Тюрин - Флот судного дня [litres]

Затем ремонтное судно удачно ушло к югу от «кипящего моря», которое добило потерявшую ход «Батавию».

Во многих регионах планеты море стремительно наступало на сушу, накатывая длинными волнами и отвоевывая у нее новые и новые участки, – порой за несколько часов стихия захватывала территорию целой страны. Только от умения людей действовать вместе, ради общей цели, бескорыстно, используя все имеющиеся ресурсы, – зависело выживание народов.

Но страх достигнет такого уровня, чтобы люди и народы, наконец, совместно взялись за дело своего спасения, еще несколько недель спустя. К концу Большого наступления моря, которое бойкие журналисты назовут Всемирным потопом 2.0, полностью уйдут на дно морское Нидерланды и Бельгия, и Лондон отправится туда же, прихватив с собой большую часть Англии, и северная Германия, польская низменность, побережье Явы, долина Ганга, треть Амазонии, Нью-Йорк и Флорида. Перестанут выходить, о, ужас, даже респектабельные «Таймс», «Нью-Йорк-Таймс» и «Уолл-стрит-джорнэл», которые веками рассказывали, как делать деньги и как заставить других делать вам деньги и как убрать тех, кто мешает вам делать деньги. Волны будут гулять в офисах крупнейших корпораций. И лондонское Сити вместе с Уолл-Стрит, откуда веками правили морями и деньгами, окажутся на дне морском.

В штаб-квартиры банков и корпораций, где недавно резвились акулы бизнеса, будут неторопливо заплывать, для ознакомления с интерьерами, акулы натуральные. Осьминоги устроятся в креслах, где раньше сидели банковские спруты. Миноги присосутся к местам, где прежде располагались финансовые вампиры. Черепа банкиров, недавно придумывавших, как высосать сок из очередной страны, будут отполированы крабами. Разноцветные медузы станут красоваться там, где раньше тем же самым занимались секретарши. Планктон натуральный заместит планктон офисный…

А пока что где-то на просторах океана болтается плот, на котором находятся два человека.

Киду Ивановичу долго снился сон о потопе, а когда он проснулся, то узнал две новости. Хорошую, что он все же не утонул и теперь на спасательном плоту, и плохую, что башка трещит и мысли еле ворочаются – напекло солнцем котелок. Да вдобавок на теле куча обширных синяков, а на руках и на шее багровые саднящие следы присосок.

Вокруг сонный вялый океан, напоминающий сейчас воду в детской ванночке и совсем непохожий на ту остервенелую сатанинскую стихию, которая недавно окружала «Батавию».

Рядом, на плоту, женщина, сильно похожая на госпожу Бонакасси. Неужели она и вытащила его с глубины? Получается, это она сняла с него наручники, второй браслет которых захватывал отрезанную руку Саймона Зеффа. Вон, кстати, и рука та валяется, средний палец символически оттопырен.

Форменный жакетик на госпоже Бонакасси сейчас имелся. Все сходится, она и есть «русалка». Форменных брюк на госпоже Бонакасси сейчас не было, одеяние ниже пояса ограничивалось лишь купальными трусиками. Значит, подтверждается, что она – та самая.

Почему он не захлебнулся, почему «русалка» нормально себя чувствовала и была вполне работоспособной, находясь глубоко под водой? Ладно, на эти вопросы ответы получим потом. А сперва надо поздороваться, разлепив запекшиеся губы.

– Госпожа Бонакасси? И в таком неожиданном месте, вместе с каким-то маргинальным типом. Вы не ошиблись адресом?

– И почему неожиданном? Для времени больших и малых потопов плот – самое подходящее место. – Голос у нее сейчас был расслабленный, как и полагается человеку в пляжном виде под ярким солнышком.

Она кинула ему пластиковую бутылку с водой, и он всосал пол-литра за один присест, да еще полил на макушку. Питье оживило мозг и смыло большую часть боли.

Как бы проверить без излишних искр, стер ли Мануэл Зефф программу переформатирования памяти у дамочки?

– Кстати, госпожа Бонакасси, на «Батавии» вы меня едва не пристрелили.

– «Едва» не считается.

По-прежнему не понятно, стер – не стер. Хода нет – ходи с бубей, как говорят специалисты.

– Ладно, давайте напрямки. Кто вы на самом деле, госпожа Бонакасси? Доверьте мне свой секрет, потому что вокруг нас все, что могло его разболтать, уже утонуло. И, вообще, поскольку вы меня вытащили из пучины морской, я обязан спросить – зачем? Что нас по-крупному связывает? Только не говорите про любовь с первого взгляда.

– Не скажу. Наверное, слыхали про катастрофу «Юпитера-12», что, дескать, какая-то инфекция убила весь персонал и прочих обитателей орбитальной станции?

– Зефф сказал напоследок, что я там был, и эта инфекция, в виде исключения, меня не убила.

– На самом деле, там было много исключений. Одним из них были, действительно, вы, и звали вас тогда иначе, кстати. Инфекция поразила далеко не весь персонал станции. А уничтожил всех выживших корабль Атлантического Альянса «Адмирал Мэхэн».

Выходит, эту заразу принес на Землю, в самом деле, он. Вот такое осознание. Но ужаса пока не почувствовалось, вместо этого чувство приобщения к какому-то грандиозному плану усовершенствования жизни.

– И что, госпожа Бонакасси, пора переживать и каяться?

Однако вид госпожи Бонакасси, откровенно легкомысленный, и ее взгляд, лишенный какой-либо суровости, подсказывали, что дела не так уж плохи.

– Рвать остатки волос не надо, все прошло по извилистой, но неизбежной траектории. Специфическая исключительность вашего исключения была в том, что эта инфекция помогла вам выжить, даже когда вы оказались в вакууме. И я тоже была спасена – той самой заразой, точнее, структурой Омега, как она обозначалась в «Зефф Итернити». Но я не эвакуировалась на X128. Предала сама себя глубокому криоконсервированию и загрузилась в спасательную капсулу, ни на что не надеясь. Заряд аккумулятора мог обеспечить работу радиомаяка на тринадцать месяцев. Через год индийский корабль «Вимана» нашел меня.

– И вы не попали в карантин, госпожа Бонакасси?

– Ни одна лаборатория на Земле не смогла обнаружить во мне инфекцию, потому что «пассажиры» моего тела хорошо умеют маскироваться. Но это как раз входило в план Джейкоба Бонакасси, который и придумал комбинацию с моим участием. Он знал, что я по-особому живучая, с того времени, когда меня фактически убили на Юкатане; шаманы считают, что после такого выздоровления часть души все равно остается на одном из небес. Теперь должны вспомнить и вы, товарищ Воскресенский. Почему вы стали настолько особенным, что Джейкоб Бонакасси сделал на вас ставку?

«Товарищ Воскресенский» – с какого перепоя? Но перед внутренним взором Кида, точнее Кирилла Воскресенского – потому что Мануэл стер психопрограмму блокировки памяти и у него – стали в бешеном темпе проскакивать возвращенные воспоминания, настоящие.