Павел Корнев - Эпицентр [СИ]

Хорошо!

— Как у тебя с политическими взглядами? — уточнил сержант, сделав соответствующую запись.

— Нам же нельзя? — удивился я.

— Симпатии иметь не возбраняется.

— Ну… — Я немного помялся, потом сознался: — В «Февральском союзе молодёжи» до инициации состоял.

— Молодец! Наш человек!

Захар хлопнул меня по плечу и отошёл, а я обратился за разъяснениями к Вове-футболисту.

— Чего это он?

Сосед по комнате пригладил светлые волосы и улыбнулся.

— А чего непонятного? Ты где служишь — в ОНКОР, так? Ну вот! Мы завязаны на РИИФС, а институт на министерство науки, а там социалисты заправляют. Мы за них, они за нас, и все довольны. Усёк? Круговая порука, брат!

— Усёк, — кивнул я и вновь приник губами к кружке.

В подвале было прохладно, но там надолго задерживаться никто не стал, допили пиво, поднялись во двор. Сегодня на танцплощадке оказалось на редкость многолюдно, заметно прибавилось людей в штатском и в особенности — молоденьких барышень.

— Операторов после летней инициации подвозить на подстройку начинают. Обычно всех на пару-тройку дней на Кордоне размещают, — пояснил Вова и посоветовал: — Лови момент!

Он тут же пригласил на танец миленькую брюнетку, а я остался подпирать плечом стену. Собрался уже даже уйти в общежитие, но тут меня потеребили за руку. Обернулся и с удивлением воззрился на Олю Мороз.

— Скучаешь, Петя? — негромко спросила она.

Я оказался столь поражён неожиданным вниманием со стороны девчонки, что не нашёлся с ответом, молча кивнул. И тут же со спины послышалось:

— Оля, ты идёшь?

Барышня едва заметно вздрогнула, после обернулась и выдала:

— А меня на танец пригласили! — Подбоченилась и едва ли не с вызовом добавила: — Вот!

Подошедшая к нам Валя глянула на меня не сказать, будто ревниво, скорее очень уж пристально и оценивающе, потом улыбнулась.

— Смотри, Андрюша за мороженым пошёл, — предупредила подружку медсестра, — я одна две порции не осилю.

— Я скоро-о-о, — протянула Оля, поправляя свою неизменную косынку. — Один танец и всё!

Несмотря на всю её привлекательность, танцевать со взбалмошной девчонкой нисколько не хотелось, но и провоцировать очередную истерику отказом не хотелось ничуть не меньше. Ёлки-палки! Отделение ещё не разошлось! Стыда не оберёшься!

Пришлось протянуть Оле руку и повести её к танцполу. А там постарался не ударить в грязь лицом, благо уроки Нины из головы выветриться не успели. Пусть и не хватало практики, но худо-бедно на общем фоне не выделялся.

А вот Оля — выделялась; её коротенькое платьице выгодно подчёркивало ладную фигуру и открывало загорелые ноги — не особо длинные, зато на диво стройные. Я придерживал партнёршу за талию и думал о том, что вовсе не прочь опустить ладонь чуть ниже. Это было бы интересным опытом, но нет — не рискнул.

А Оля вдруг приникла ко мне и шепнула на ухо совсем тихо, так что не мог услышать никто кругом:

— Привет от Альберта.

В первым миг решил, будто ослышался, но сразу понял — нет, дело отнюдь не в слуховой галлюцинации. И ровно в кошмаре наяву очутился, захотелось даже ущипнуть себя и проснуться. И ущипнул бы даже, удержало от столь нелепого жеста лишь ясное осознание, что этим проблемы не решить.

Проблемы? О, да! Именно так!

Ни о каком совпадении и речи идти не могло, пришло время платить по счетам. Альберту Павловичу потребовалась ответная услуга, и придётся из кожи вот вывернуться, лишь бы только его не разочаровать. Но — Оля?! Она-то тут каким боком? Неужто все истерики — лишь игра и притворство?

Я сбился с шага, и Оля шикнула:

— Спокойней!

Нервное напряжение накатило мелкой дрожью, нужно было срочно сбросить его, и какой-то бессознательный порыв заставил опустить руку и стиснуть пальцами Ольгину попу. Разница в сравнении с Ниной оказалась весьма ощутимой, но облапил девчонку лишь на один-единственный миг. Нет, не схлопотал пощёчину, обошлось и без истерики. Всё с той же безмятежной улыбкой Оля наступила мне на ногу и вдавила в большой палец каблучок. Это было действительно больно, аж слёзы на глазах выступили, и я мигом вернул ладонь на талию, после заявил:

— Не понимаю, о чём ты. Какой ещё Альберт?

— Альберт Павлович не жалует людей с плохой памятью, — промурлыкала тогда Оля, и я сдался.

— Чего надо? — спросил, наверное, даже излишне грубо, но контролировать эмоции и скрывать раздражение сейчас нисколько не хотелось.

— Проводишь меня к столу и встанешь где-нибудь рядом. Андрей всегда вешает пиджак на спинку стула — когда он отлучится, я отвлеку Валю, а ты вытащишь из бокового кармана связку из трёх ключей и сделаешь с них отпечатки. Вот, держи!

И в ладонь мне сунули комок тёплого воска…

Стыд и страх порождают злость. И даже злобу. В моём случае — так уж точно.

Я боялся попасться шарящим по чужим карманам, но вот стыдился совсем не этого. Стыдился я собственного малодушия. И дело было не в том, что не хватило решительности отказать, а как раз наоборот. Столько раз ведь за последние дни представлял, как разоблачаю саботажников и вражеских агентов, столько всего нафантазировать успел, а лишь до дела дошло — и поджилки трясутся.

Приоритеты! В перечне моих приоритетов давно обосновалось вхождение полноправным членом в организацию, представляемую Альбертом Павловичем, а тут — раскис и нюни распустил. Страшно ему, видите ли! Слабак!

Сейчас я был противен самому себе, а потому люто ненавидел всех, по чьей вине в таком положении оказался. Да и непричастных — тоже. Просто всех!

И ведь умом прекрасно понимал, что нет никакого резона себя накручивать, раз всё давно решено и отказаться — не вариант. Альберт Павлович — человек принципиальный, он такого не спустит. И уж лучше быть схваченным за руку и понести наказание за карманную кражу, нежели очутиться на скамье подсудимых по обвинению в убийстве. Тут даже думать не о чем. Тем более что никто ничего не заметит, если только не сглуплю и сам всё не испорчу. Задача-то — проще не придумаешь!

Столы под навесом стояли двумя рядами: одни разместили у ограждения веранды, другие расставили непосредственно вдоль здания. Вот там-то непосредственно у прохода и расположились Оля, Валя и Андрей, при этом ассистент доцента сидел спиной к стене. Если опущусь на корточки за его стулом, то с гарантией выпаду из поля зрения соседей, да и со стороны прохода меня смогут разглядеть лишь при каком-то совсем уж паскудном стечении обстоятельств. Всё несколько осложняла разгонявшая вечерний сумрак лампа под потолком, но вполне реально было обойти и это препятствие.

Сердце колотилось в каком-то совсем уж бешенном ритме, и никак не получалось отдышаться, но панике я не поддался и вторую кружку пива брать не стал. Пусть алкоголь и унял бы нервозность, сейчас показалось куда важнее сохранить ясность мысли.