Павел Корнев - Эпицентр [СИ]

— Выдвинемся на точку эвакуации, как только появится свободный транспорт, — заявил лейтенант. — Наверное, уже ближе к вечеру. Но приказа о сворачивании операции не поступало, смотрите в оба.

И удивительное дело — мне бы порадоваться, а вместо этого испытал смешанные чувства. С одной стороны, житьё-бытьё в необустроенном лесном лагере, даже несмотря на тёплые ночи, нисколько не привлекало, с другой — пропадал реальный шанс отличиться. Успел ведь нафантазировать, как за личную доблесть мне все прошлые грехи списывают и ефрейтора дают. О-хо-хо…

Ну что ж, для чего-то эта передышка была нужна. Опять же, участие в ночном десантировании — это, как сказал бы Трофим Фёдорович, не хрен собачий, это серьёзно.

Солнце начало клониться к горизонту, и лесок на противоположном берегу утонул в густой тени, отбрасываемой нашей скалой. Она тянулась всё дальше и дальше, накатывали на тайгу сумерки, заводь перестала сверкать рябью и посерела, затем как-то очень быстро стемнело. Вроде и поспать днём успел, а в момент зевота одолела.

Я мотнул головой и, дабы хоть как-то отвлечься, спросил:

— Лизавета Наумовна, неужели действительно можно выявить присутствие оператора по энергетическим возмущениям?

— Это много от чего зависит, — ответила Хорь. — От навыков конкретного аналитика, удалённости, посторонних источников помех. Но в безлюдной местности отследить группу операторов, пожалуй, что и возможно.

Подумалось — лучше работы для Льва и не найти, а ещё вспомнилось, как он ощущал присутствие других людей, вот и спросил:

— А нас тут не обнаружат? Диверсанты, в смысле. Ясновиденьем или ещё как…

— Ясновиденьем — возможно, — не слишком уверенно произнесла Лизавета. — Но истинные ясновидящие — натуры весьма чувствительные, в такой близости от Эпицентра им работать крайне сложно. А обычными техниками — нет, не обнаружат, если только не станем задействовать сверхспособности.

— Это так сложно?

— Если искать целенаправленно — не слишком. Но утомительно, к тому же активный поиск создаёт достаточно много помех. И не забывай о том, что иностранные операторы ещё не адаптировались к повышенному уровню фонового излучения. Преимущество на нашей стороне.

Я решил воспользоваться ситуацией и поинтересоваться, сколь сложно переключиться на другой источник, но, прежде чем успел задать вопрос, неподалёку дважды ухнул филин!

Мы с Лизаветой переглянулись, будто желали убедиться, что условный сигнал не послышался лишь одному из нас, а потом я скользнул к пулемёту и распластался на усыпанном палой сосновой хвоей камне.

На том берегу — тишина и спокойствие, на переправе — никого.

Ну и как это понимать?

— Может, и в самом деле филин? — предположил я. — Или Пономарь учебную тревогу устроил?

— Он бы не стал, — так же шёпотом отозвалась устроившаяся по левую руку от меня Лизавета. — Точно нет! Исключено!

Мне судить об этом было сложно, не стал и голову забивать. Приказ получен — надо выполнять. Даже если кому-то просто что-то почудилось, лучше бдительность проявить, нежели пулю схлопотать или под удар шаровой молнии подставиться.

Но минуло пять минут, затем десять, а в зоне видимости так никто и не показался. Тишина и спокойствие. Разве что сверчки надрываются и в заводи под скалой рыба плещется, но и только.

— Могло показаться, — шепнул я.

— Мы не согласовали сигнал отбоя, — едва слышно произнесла Лизавета в ответ, и в тот же миг от противоположного берега отделилось тёмное пятно. Оно двинулось через реку в самом подходящем для переправы месте, а следом заскользило ещё одно, затем — сразу два.

Как они из леса выбрались, и не заметил даже, а вот на фоне реки все как на ладони!

Лизавета стиснула моё плечо, и я кивнул, тихонько шепнув при этом:

— Вижу!

— Не стреляй!

— Помню, — сказал я, не сделав попытки повести вслед за тёмными фигурами пулемётным стволом.

Каменную осыпь, по которой им предстоит выбираться из воды, от нас скрывал второй пригорок, да и задача у меня совсем иная. Я принялся сверлить напряжённым взглядом стену деревьев на противоположном берегу, но никаких признаков присутствия там человека заметить не смог. Лес и лес.

А четыре фигуры, тем временем, пересекли реку и скрылись из виду, будто их и не было вовсе. Я тихонько выпустил из лёгких воздух и вжал приклад пулемёта в плечо. Время тянулось мучительно медленно — ждал, ждал и ждал грохота взрывов, а вместо них — одно лишь стрекотание сверчков. Невольно начало закрадываться подозрение, что диверсанты обошли все ловушки и уже подбираются к нашим позициям, но нет — мигнул какой-то зелёный отсвет, и тотчас из-под деревьев на противоположном берегу выдвинулась вторая группа нарушителей.

Сначала показалось, будто они тащат подвешенный к жердям охотничий трофей — какую-то крупную тушу, наверное, кабана, — но вскоре различил прямые углы и понял, что это ящик. К нам пожаловали вовсе не браконьеры.

Один человек шёл впереди и палкой промерял брод, ещё двое замыкали процессию с оружием в руках, ящик волокли сразу четверо. Итого одиннадцать против нас пятерых! И это как минимум!

На миг сделалось не по себе, но лишь на миг. Просто дальше одновременно хлопнула пара выстрелов: первый — суше и резче, второй — мощнее и раскатистей.

Двое носильщиков рухнули, ящик скрылся под водой, и сразу на берегу рванула граната, а после и вовсе начался форменный бедлам. Застучали от воды ответные очереди, расцвели в темноте дульные вспышки, у каменной осыпи грохнуло ещё и ещё, после начала часто-часто, практически в режиме пулемёта хлопать ещё одна винтовка с нашей стороны.

Противник понёс новые потери — к двум убитым присоединился ещё один, да забарахтался снесённый течением подранок. Меня так и подмывало пододвинуться поближе к краю обрыва и пройтись длинной очередью по броду, даже не знаю, как сумел сдержаться; может, и сдвинулся бы вперёд, не удержи вцепившаяся в руку Лизавета.

Но не двинулся, и когда с противоположного берега ударили сразу два пулемёта, а миг спустя им начали вторить винтовки, я оказался к этому целиком и полностью готов. Набрал в лёгкие побольше воздуха, дёрнул ручку взвода и утопил спусковой крючок. Пулемёт забился, принялся лягать прикладом в плечо, со звоном стали рикошетить от гранита и разлетаться в разные стороны стреляные гильзы. С моей позиции были прекрасно различимы дульные вспышки под деревьями на противоположном берегу реки, выискивать противника не возникло нужды. Для начала я длинной очередью прошёлся по всей опушке, затем уже куда более расчётливо и точно начал бить, ориентируясь на редкие росчерки своих трассеров, по левому из пулемётов. Размеренно и точно — это мне так показалось; на деле патроны кончились в один миг.