Дмитрий Силлов - Закон мутанта [litres]

Не вышло.

Правда, нас несло прямиком на четырехэтажное здание, в которое мы через несколько секунд должны были врезаться…

Но фатальной аварии не произошло. Вместо этого «акула» неуклюже затормозила метрах в двухстах от здания – и шлепнулась на брюхо, словно жаба, брошенная на землю.

«Куклы» попадали на пол, я еле устоял на ногах, Фыф же лишь спружинил нижними лапами и шумно выдохнул. Понятно. Значит, это он усилием мысли затормозил нашу «акулу» и обеспечил нам какую-никакую посадку.

– Благодарю, – сказал я.

– За какой хрен? – нелюбезно поинтересовался шам. – Я ж и свою задницу тоже спасал. А отсюда валить надо, и быстро – скоро «мусорщики» будут здесь.

И напрягся, всеми глазами глядя в одну точку, отчего борт нашего транспортного средства поплыл – и стек вниз, словно расплавленная пластмасса. Угрожающе застонала крыша.

– Перестарался, бллляха-муха, – сплюнул шам. И заорал: – Быстро валите все отсюда!

Видимо, он еще и ментальный пинок организовал нерасторопным, потому что и пошатывающиеся «куклы», и Харон, которого все еще била дрожь, вымелись наружу. Даже Томпсон застонал, приподнялся – и, подталкиваемый в спину невидимой силой, выскочил из «акулы» вслед за мной.

В следующее мгновение турбоплатформа «мусорщиков» перестала существовать. Смялась в кучу, словно расплавленный ком пластилина, и растеклась по земле.

Но нам на нее было уже наплевать. Мы бежали к очень хорошо сохранившемуся четырехэтажному зданию, на козырьке единственного подъезда которого красовался знак радиации и надпись «Комплекс», а на крыше – популярный в СССР лозунг «Народ и партия – едины!».

– Быстрее! – прохрипел Харон, который бежал, держась одной рукой за рану на голове, из которой сочилась черная кровь. – Добежим – считай, спаслись!

Я обернулся.

Да уж, неспроста гигант это сказал. Сзади для атаки с воздуха заходили обе «акулы» «мусорщиков», которые мы видели над жилым зданием с эпичной надписью, расположенным за торговым центром. А по земле уже стремительно ползли знакомые тени, на пути которых в пыль рассыпалась серая трава Зоны…

Не успеем. Это было очевидно. Поэтому я заорал:

– Харон, Фыф, уходите. И американца спасите!

Последний мой вопль потонул в грохоте автомата. Прекрасно понимая, что вреда от моих пуль «акулам» никакого не будет, я, тем не менее, надеялся, что мне удастся отвлечь их, оттянуть на себя смертоносные лучи мощных бортовых «смерть-ламп» – и тогда, возможно, друзьям удастся спастись.

И у меня получилось!

«Акулы» шли рядом, метрах в пяти друг от друга – и вдруг внезапно одну из них резко повело влево. Она ударилась о вторую турбоплатформу – и обе они превратились в большой ярко-синий шар чистой энергии.

Я рефлекторно зажмурился на мгновение, а когда открыл глаза, понял, что рядом со мной стоит шам и довольно щерится своей безгубой пастью.

– Молодец, Снар, всех нас спас, – сказал он.

– Хорош подкалывать, – буркнул я, меняя магазин. – Это ж ты одну «акулу» о другую шарахнул.

– Ну, если б ты их не отвлек… – начал было Фыф, продолжая лыбиться.

– Ага, рассказывай, – бросил я. – А то я не видел.

– На самом деле героизм – это не собственно сам подвиг, а постоянная, осознанная готовность пожертвовать собой ради других, – мгновенно став серьезным, сказал шам. – Подвиг может быть случайным эмоциональным порывом. Героизм – никогда. У тебя, Снар, героизм – твое обычное состояние. И за это я тебя реально уважаю.

– Ладно, проехали, – смущенно проговорил я. – Все мы герои, одно дело делаем…

– Героями вы будете, когда мы его сделаем, – прервал меня Харон. – Пошли уже, пока новые «мусорщики» не прилетели.

Внутри здание горисполкома выглядело таким же новым, как и снаружи. Словно только вчера его сдали в эксплуатацию, даже запах свежей краски сохранился.

– Зона любит это здание, – сказал Харон, когда мы вошли внутрь. – Холит, лелеет, исторические надписи вон восстановила. Этот горисполком, считай, одна большая аномалия. После аварии тут находилось специализированное предприятие «Комплекс», занималось дезактивацией и радиоактивными отходами. Первые самые сильные артефакты сюда сносили, видимо, поэтому здание Зоне и приглянулось. А с некоторых пор, кроме меня и тех, кто со мной, сюда никто войти не может.

– Почему? – удивился Фыф.

– Уходя, я активировал режим безопасности периметра. И блокировка входа сюда является составляющей этого режима.

– И что будет с теми, кто рискнет войти? – поинтересовался я.

– Я же говорил, это здание – аномалия, – пожал плечами Харон. – Думаю, вон то сырое пятно на полу совсем недавно было одним из рискнувших. Поэтому на всякий случай далеко от меня не отходите.

– Понято, принято, – сказал Фыф, придвигаясь поближе к Харону.

Обстановка внутри горисполкома была советской насквозь. Дешевая, но надежная отделка, лестницы с бронзовыми прутьями для прижатия ковров на случай, если приедет кто-то из больших начальников, на стенах портреты членов правительства СССР того периода, напротив входа гипсовый Ленин в полный рост…

К нему Харон и направился. Подошел, нажал на незаметную панель в стене…

Послышалось приглушенное жужжание, и вождь пролетариата отъехал в сторону, открыв вход в длинный коридор, освещенный все теми же тусклыми «вечными лампочками».

– Ничего себе горисполком, – задумчиво произнес я.

– Здесь помимо горисполкома находился также городской отдел Комитета госбезопасности, – сказал Харон. – Так что ничего удивительного.

И шагнул в полумрак коридора. Мы – за ним.

Все это время Фыф силой мысли деликатно вел Томпсона, который еле переставлял ноги и, судя по мутным глазам, ничего не соображал. Лицо полицейского заострилось, неуловимо став похожим на морду матерого волка, ногти отросли на сантиметр, став толстыми и немного загнутыми вовнутрь. Думаю, если б не Фыф, Джек уже бы бегал по Зоне на четырех лапах в поисках добычи. Но шам, как и обещал, сдерживал мутацию, и, несмотря на внешние изменения, Томпсон все еще оставался человеком. Во всяком случае, мне хотелось в это верить…

Коридор довольно быстро окончился тупиком. Глухой кирпичной стеной. Однако Харона это не смутило.

– Становитесь ближе, – сказал он.

И когда мы все сгрудились возле стены, гигант поочередно нажал на четыре кирпича, ничем не отличающихся от остальных.

Пол под нами дрогнул – и неторопливо поехал вниз. Солидный кусок совершенно сплошной с виду бетонной стяжки без намека на трещины оказался платформой лифта, которая везла нас абсолютно бесшумно.

Даже Фыф впечатлился.

– Годная технология, – сказал он. – Неужели со времен вашего СССР осталась?