Дмитрий Силлов - Закон мутанта [litres]

– Смотрю, ты поднаторел в нашей истории, – хмыкнул Харон. – Именно, с него. Тогда все на совесть делали. Особенно – для КГБ.

– А что это за КГБ такое загадочное? – поинтересовался шам.

– Серьезная была структура… – отозвался гигант. И больше ничего сказать не успел – лифт остановился.

– Теперь чем быстрее – тем лучше, – проговорил Харон. – За мной.

И пошел вперед по узкому коридору – такому же с виду, как тот, по которому мы пришли к лифту, только намного длиннее. Метров сто пятьдесят мы прошли – и уткнулись в толстенную стальную дверь, от одного вида которой становилось понятно, что пытаться вскрыть ее – занятие совершенно бессмысленное.

Однако рядом с дверью был вмонтирован кондовый кнопочный пульт в толстой бронированной обкладке, на котором Харон уверенно набрал семь цифр, после чего нажал длинную зеленую кнопку внизу.

Дверь отворилась внутрь с легким, еле слышным скрипом, причем очень быстро, словно была картонной. И правда, серьезной структурой был КГБ во времена Советского Союза, если для него монтировали настолько совершенные и безотказные механизмы.

Когда мы вошли внутрь, дверь автоматически закрылась за нами и сам собой включился свет под потолком.

Мы находились в стандартной секретной лаборатории, которых под Зоной целая сеть. Многие до сих пор законсервированы, некоторые разграблены или уничтожены временем. Но порой встречаются и такие, как эта, – полностью функционирующие, работающие на артефактах либо на аномальной энергии Чернобыльской АЭС, которая до сих пор продолжает поступать из разрушенного Четвертого энергоблока.

– Даже не спрашиваю, чьи это технологии, – сказал шам, оглядывая ряды приборных панелей, силовых шкафов, автоклавов, стеллажей с оборудованием совершенно непонятного назначения. – И так понятно. КГБ. Этим все сказано.

– И окажешься неправ, – сказал Харон. – Комитет госбезопасности тут совершенно ни при чем. Да, они наблюдали за ходом исследований государственной важности, но всегда вели себя исключительно деликатно. Я не помню, чтобы хоть один кагэбэшник позволил себе хозяйничать здесь.

– То есть ты хочешь сказать, что это твоя лаборатория? – уточнил я.

– Одна из нескольких, – с грустью произнес Харон. – И не только моя. Здесь мы некоторое время работали вместе с братом, упокой его Зона.

«Да уж, упокой, пожалуйста, – невольно подумал я. – И понадежнее, чтоб эта тварь никогда не ожила ненароком».

Братец Харона в свое время доставил мне немало хлопот – еле убил эту паскуду, умеющую управлять временем. Правда, меня после этого перекинуло в прошлое Зоны, а потом – в будущее. Еле-еле вернулся в свое время [4] События романов Дмитрия Силлова «Закон Припяти» и «Закон якудзы» литературной серии «СТАЛКЕР». . В общем, грусти Харона я не разделял, за что он бросил на меня осуждающий взгляд своих красных глаз – не иначе, мысли мои прочитал. Впрочем, он знал все о своем брате, потому вряд ли сильно обиделся на меня сейчас.

– Пойдемте, – сказал Харон. – Покажу кое-что.

«Кое-что» оказалось креслом… вырезанным из целого куска оникса или черного перламутра. Я в драгоценных камнях не особо разбираюсь, просто пришли на память такие вот названия, когда увидел трон, внутри которого метались слабые сполохи света. Красивая сидушка, впору королю какому-нибудь на нее взгромоздиться, дабы повелевать подданными…

На этот раз я заметил, что Харон усмехнулся. Ну точно, мысли мои читает. Совесть есть?

– Все-все, больше не буду, закрываю ментальный канал, – сказал гигант. – Но доля правды в твоих мыслях есть. Мы с братом вырастили этот кристалл, используя засекреченные результаты советских научных разработок. В результате получился потрясающий генератор торсионных полей, управляемый тем, кто сидит в кресле. Ты, Снайпер, однажды ощутил силу этого изобретения, но не попал под его влияние. Теперь я понимаю почему: у Зоны были на тебя свои планы. Но однажды мне пришлось уйти отсюда – кристалл разрядился полностью, и я начал утрачивать власть над своей группировкой. Знал, что наше с братом изобретение, измененное и доработанное мной, питается силой выбросов, но не мог подождать и дать ему как следует зарядиться – власть затягивает, и невозможно оставить ее хоть на минуту. Результат известен – я остался без своей группировки…

Его речь прервал приглушенный грохот, донесшийся сюда через толщу бетонных потолочных перекрытий.

– Мне пора, – сказал Харон. – Если они там перебьют друг друга, все задуманное пойдет насмарку.

И направился к креслу.

– Задуманное? – тихо переспросил Фыф, обращаясь ко мне. – Это как понимать?

Я пожал плечами.

– Харон наверняка давно планировал воссоздать группировку «Монумент». Но была проблема. Любая группировка Зоны – это небольшая армия тренированных, хорошо вооруженных бойцов. А где здесь таких найти в достаточном количестве? Значит, нужно сделать так, чтобы они сами сюда пришли. Вот они и пришли.

Я показал глазами на потолок.

– Если ты не ошибаешься, наш железный друг еще тот комбинатор, – хмыкнул Фыф. – Ну, посмотрим, что у него получится.

Харон сел в кресло, положил свои ручищи на каменные подлокотники, закрыл глаза и замер.

Примерно с минуту ничего не происходило, но потом я заметил, что тело Харона изменилось. Оно словно превратилось в часть кресла, стало той же структуры – похожим на камень. И внутри него тоже замелькали слабые огненные сполохи.

– Ты тоже это видишь? – поинтересовался Фыф, протирая по очереди все свои глаза. – Похоже на какое-то наваждение…

– У меня вся жизнь похожа на наваждение, – сказал я. – И протирка глаз от него не помогает, я проверял не раз. Так что можешь не стараться.

– Но это же бред какой-то, – жалобно сказал Фыф. – Он что, реально в камень превратился?

– Это Зона, – вздохнул я. – Тут все возможно.

И тут пришли в движение «куклы». Все это время они стояли в углу, повесив головы, словно отключенные механизмы. Но тут они одновременно воспряли, расправили плечи, проверили оружие – и встали вокруг кресла, в котором неподвижно сидел Харон. При этом я разглядел в тусклом свете потолочных ламп, что зрачки «кукол» экстремально сузились, став величиной с булавочный укол, отчего глаза бойцов стали казаться белыми, как у ктулху.

– А вот и охрана подоспела, – сказал Фыф. – Главное, чтобы нас по ошибке не перестреляли. Или не по ошибке…

И поморщился.

Я – тоже. Казалось, что воздух тихо звенит, и звон этот очень неприятно воздействовал на барабанные перепонки. Они вибрировали, и вибрация эта отдавалась внутрь головы, прямо в мозг.

– Вот намутил ржавый, – скривившись, проговорил Фыф. – У меня прям извилины друг о дружку стучат.