Гарри Гаррисон - Стальная Крыса (сборник)

Как только она заработала, все кинулись прочь. Вы бы тоже побежали, услышав эту штуку. Визжалка издает жуткие звуки, по мощности равные грохоту землетрясения. В слышимом диапазоне — словно нож по стеклу, а ультразвуки порождают панику и ощущение неминуемой смерти. Совершенно безвредно, но эффективно. По опустевшей улице я подошел к подъехавшей машине. Голова слегка гудела от ультразвука, просочившегося сквозь затычки. Я плюхнулся на сиденье и с удовольствием расслабился. Анжелина погнала машину по улице.

— Все прошло гладко? — не отрывая глаз от дороги, спросила она и лихо свернула за угол.

Вдали завыли сирены.

— Гладко и мягко, как касторка под хорошее пирожное…

— Твои сравнения оставляют желать лучшего.

— Извини. Что-то желудок с утра расстроился. Зато теперь денег в карманах — девать некуда.

— Вот здорово! — От радости ее носик очаровательно сморщился.

Бесподобная улыбка. Мне страшно захотелось ее поцеловать, но пришлось сдержаться, чтобы не отвлекать от дороги. Я бросил в рот жевательную резинку — очистить зубы — и принялся снимать грим.

Машину тоже надо было преобразить. Анжелина свернула в тихий переулок, где не было ни души, припарковалась и нажала на кнопку.

О, техника может творить чудеса! Номерной знак перевернулся, но это так просто, что и говорить не стоит. Как только брызнули тонкие струйки каталитической жидкости, Анжелина включила дворники. Голубая краска превратилась в красную. А верх машины стал прозрачным — теперь мы сможем наслаждаться окружающими видами. Бесследно растворились и исчезли накладки под хромированный металл — от этого изменился тип машины. Когда процесс закончился, Анжелина медленно тронула автомобиль в ту сторону, откуда мы примчались. Ее рыжий парик и мои гримировальные принадлежности исчезли в бардачке. Мне пришлось подержать руль, пока она надевала огромные солнечные очки.

— Куда едем?

Навстречу, визжа сиренами, пролетели несколько полицейских машин.

— Я думаю, к морю. Солнце, воздух, пляж и все такое. Полезно и приятно.

— Чересчур полезно, ты не находишь? — Она с довольной улыбкой похлопала себя по округлившемуся животу. — Шесть месяцев, седьмой пошел, куда уж мне резвиться. Кстати… — Она метнула на меня быстрый взгляд и опять сосредоточилась на дороге. — Ты обещал, что у меня будет медовый месяц, как у всякой порядочной жены.

— Любовь моя, — проникновенно начал я, взяв ее руку, — при первой же возможности. Честной женщины мне из тебя не сделать — учитывая склад твоего ума, — но обещаю на тебе жениться и надеть роскошное…

— Ворованное!

— …кольцо на этот нежный пальчик. Это я обещаю. Но как только мы попытаемся зарегистрировать свой брак, как только наши данные попадут в компьютер — игра кончена. Наш отпуск тоже.

— А ты будешь повязан на всю жизнь. Лучше уж я тебя сейчас охомутаю, а то потом с таким животом мне будет не с руки за тобой гоняться. Сейчас мы пообедаем на побережье и целый день будем наслаждаться свободой. А утром, сразу после завтрака, поженимся. Обещаешь мне это?

— Есть только одна проблема…

— Обещай, Скользкий Джим, я тебя знаю!

— Слово даю, вот только…

Она резко затормозила. Мне в лицо уставился мой собственный безотказный 0,75-го калибра пистолет. Он, оказывается, очень большой. Анжелина держала палец на спусковом крючке.

— Обещай, скользкий, шустрый, изолгавшийся пройдоха, а не то я разнесу тебе башку.

— Дорогая, ты ведь меня любишь!

— Конечно, люблю. Но если ты не станешь моим, то лучше уж тебе быть мертвым. Ну?

— Утром мы поженимся.

— До чего трудно убедить некоторых мужчин, — прошептала она, прижимаясь ко мне и засовывая пистолет обратно в мой карман.

Потом так страстно поцеловала меня, что я на секунду преисполнился оптимизма насчет завтрашнего дня.

— Куда собрался, Скользкий Джим? — Анжелина выглядывала из окна нашей комнаты.

Я замер у калитки.

— Хочу окунуться, любовь моя. — Я беззаботно открыл калитку.

Бахнул выстрел, разнесший калитку в щепки.

— Распахни-ка халат, — попросила она ласково и дунула в дуло пистолета.

Пожав плечами, я распахнул халат, из-под которого торчали голые ноги. На мне, конечно, была одежда, просто брюки были закатаны до колен, а туфли лежали в карманах. Анжелина понимающе кивнула.

— Поднимайся наверх. Никуда ты не пойдешь.

— Конечно, не пойду. — От злости меня прямо в жар бросило. — Боюсь, ты неправильно меня поняла. Не такой я человек. Захотелось, понимаешь, пройтись по магазинам… и…

— Поднимайся.

Я потащился наверх. Божье наказание — это сказано про мою Анжелину. Медики из Специального Корпуса сумели избавить ее от наклонности к убийству, распутать узлы в подсознании. Казалось, им удалось подготовить ее к новой, счастливой жизни. Но легкая встряска — и Анжелина стала прежней. Тяжко вздыхая, я взбирался по лестнице на негнущихся ногах.

И ощутил себя подлым негодяем, когда увидел, что она плачет.

— Джим, ты меня не любишь!

Классический прием, старый как мир, но безотказный.

— Люблю, — искренне возразил я. — Но это просто… рефлекс. Или что-то в этом роде. Я люблю тебя, но брак мне кажется чем-то вроде тюрьмы.

— Брак — это настоящая свобода, а никакая не тюрьма. — Она легкими прикосновениями поправила макияж, подвергнувшийся разрушительному воздействию слез.

Только сейчас я заметил на ней белое платье и белоснежные кружева в волосах.

— Это как в холодную воду окунуться. — Она успокаивающе потрепала меня по щеке. — Если это делать быстро, то холода не чувствуешь. Приведи в порядок брюки и не забудь надеть туфли.

Что я и сделал, а когда выпрямился, то увидел, что дверь в соседнюю комнату открыта и там уже стоят Вершитель Браков и два свидетеля. Как только грянули мощные аккорды органной музыки, Анжелина мягко взяла меня под руку. И настойчиво потянула вперед. Я на секунду замер — и шагнул навстречу неизвестности. Орган промычал последние ноты, морока рассеялась. Когда Анжелина подняла лицо для поцелуя, то я с трудом подавил стон.

Среди множества бутылок, стоявших в баре, мои пальцы безошибочно нащупали пузатую бутылку. Пот Сирианской Пантеры — этот могучий напиток был запрещен на большинстве цивилизованных планет за производимый им мощный эффект. Большая рюмка подействовала почти сразу, я прямо ощутил ее сокрушительное воздействие. Поэтому не мешкая налил вторую.

Видимо, я долго так сидел, погруженный в хаотические мысли, потому что Анжелина — моя навеки Анжелина (тяжелый вздох) появилась передо мной переодетая в свободные брюки и свитер, с уложенными чемоданами. И выхватила стакан из моей руки.

— Будет развлекаться, — беззлобно сказала она. — Вечером попразднуем, а сейчас ехать надо. Брачная запись в любой момент может попасть в компьютерную сеть. Как только мелькнут наши имена — поднимется суета, как в день получки. Последние два месяца полиция вешает все преступления на нас — так что они тут же кинутся по нашим следам.