Сергей Мусаниф - Век сурка

Кевин, старый друг Магистра, каким его знает наша компания, это спокойный, надежный, свой в доску парень, а то, что он при этом один из самых могущественных чародеев Системы, является просто приятным бонусом.

А темный император Кевин — это тысячелетний правитель, лучший колдун империи, от его шагов сотрясается твердь, от его взгляда плавится камень… Я сам не видел, но мне местные рассказывали. Да оно и понятно, если ты не будешь править железной рукой, черта с два ты тысячу лет у власти удержишься.

Конечно, подданные Кевина любили и уважали. Но одновременно с этим Квина и боялись, и это был тот человек, с которым я бы предпочел сохранить дружеские отношения. В качестве потенциального работодателя Кевин меня… пугал.

Это все равно как к физруку в подмастерья устроиться.

Федор Сумкин, правая рука мести.

Сто шестьдесят пять сантиметров кровавого воздаяния.

— Простите…

Я повернул голову и узрел отрока лет тридцати. То есть, выглядел он лет на тридцать, а на самом деле мог мне и в дедушки годится, это же Система, здесь все не то, чем кажется. Но, учитывая, что в этой части дворца случайных людей быть не может, это или родственник императора, или какой-нибудь высокопоставленный гость.

— Простите, а ты, случайно, не тот самый Сумкин?

— Нет, однофамилец, — сказал я.

Вообще-то, я давно уже так не отвечаю, в Системе эта история не пользуется большой популярностью, хотя некоторые особо упертые поклонники Профессора и пытались ее раскрутить, но выпитый мохито и воспоминания о былом пробудили к жизни старые рефлексы.

— Значит, это не вы разработали заклинание “огненная жатва”? — разочаровался отрок. — Жаль, я бы просто хотел выразить свое восхищение его создателю.

— А, это как раз я.

— Но вы же сказали…

— Я думал, вы спрашиваете о другом.

— В мире магии есть только один всеми признанный Сумкин, — сказал он. Смышленый парень, мне нравится. — Скажите, как вам удалось достичь такого сложного плетения?

— По правде говоря, я не рассматриваю создание заклинаний, как плетение нитей, — объяснил я. — Скорее, это как работа с программным кодом…

— С кодом? — удивился он.

— Не слушай его, малыш, — посоветовал Магистр, присаживаясь на соседний шезлонг. — Все эти новаторские подходы, может быть, и выглядят эффектно, но когда доходит до дела, нет ничего лучше старого доброго “армагеддона”, примененного по ландшафту. Особая прелесть этого подхода в том, что если ты работаешь серией, уже после первого “армагеддона” ландшафт становится единообразен и представляет собой пустыню. А теперь иди отсюда, мальчик, и не мешай взрослым дядям разговаривать.

Отрок пожал плечами, мне показалось, несколько разочарованно, и ушел. Полагаю, он знал, кто его спровадил, и не хотел связываться.

Жаль, что я не могу поступить так же.

Магистр вытянулся на шезлонге. На Первом Игроке были выцветшие шорты и яркая гавайская рубаха, словно он только что с пляжа приперся. Темные очки на носу и яркий коктейль с витой трубочкой в высоком бокале завершали его образ отдыхающего от трудов праведных.

— Знаешь, кто это был? — спросил Магистр.

— Нет.

— Его сын. Имени я, разумеется, не знаю, Кевин за века наплодил столько отпрысков, что я даже не стараюсь запомнить их всех.

— Ты — отличный друг, — сказал я.

— Что есть, то есть, — разумеется, Магистр знал, что такой сарказм, но когда сарказм был адресован к нему лично, он предпочитал попросту его не замечать.

— Когда ты прибыл?

— Недавно, — сказал Магистр. — Сделал все, что было запланировано. Это заняло чуть меньше времени, чем я рассчитывал, так что какое-то время я тоже смогу наслаждаться отдыхом и гостеприимством нашего общего друга. Жаль, что сам он не может к нам присоединиться.

— Он на заседании Малого Совета, — сказал я.

— Ну да. Расстрельные списки сами себя не составят.

Я вздохнул.

— Ты зря вздыхаешь, — сказал Магистр. — Думаешь, я шучу? У тебя когда-нибудь был огород?

— Слава Ктулху, нет.

— А вот если бы у тебя был огород, ты бы понимал Кевина гораздо лучше, — сказал Магистр. — Любой огородник тебе скажет, что главное в этом деле — своевременная прополка. Если ты не уделишь сорнякам должного внимания, со временем они разрастутся и отберут все жизненное пространство у обычных овощей.

Я мысленно отметил, что Магистр походя обозвал всех подданных империи овощами, но вслух говорит ничего не стал. В разговоре с Магистром лучше вообще не подавать лишних реплик. Впрочем, это тоже ничего не гарантирует.

Фонтан его красноречия иссякнет только тогда, когда Магистр сам того захочет.

— Когда-то у меня был огород, — продолжал Магистр в подтверждение моей теории. — И еще когда-то у меня была собственная империя. Не такая здоровенная, как у Кевина, конечно, но мне и не надо ничего компенсировать, если ты понимаешь, о чем я… Так вот, принцип абсолютно одинаковый. ты можешь сколько угодно поливать, удобрять и проводить экономические реформы, то если ты забудешь про прополку, на выходе тебя будет ждать весьма неутешительный итог. Однажды я слишком долго пренебрегал этими обязанностями, и знаешь, что произошло? Меня свергли.

— Тебя? — деланно удивился я. — Да не может быть. Ты же такой няшка.

— Правда, когда я узнал о готовящемся заговоре, мне пришлось самому его возглавить, — сказал Магистр. — Под другой личиной, разумеется, но пришлось. Иначе бы у ребят ничего не вышло.

— И зачем тебе это было нужно?

— Как лекарство от скуки, — сказал Магистр. — Не знаю, как Кевину удается тащить эту телегу вот уже тысячу лет. Мне через пару десятков уже до чертиков все надоело и хотелось устроить какую-нибудь самоубийственную войну со всеми соседями сразу.

— У Кевина нет соседей, — заметил я.

— Теперь уже нет, — согласился Магистр.

— Раз уж мы заговорили об огородах, — сказал я. — Тебя не пытались… прополоть, пока ты занимался своими делами?

— Разумеется, нет, — сказал Магистр. — Меня не так-то просто найти, когда рядом со мной нет Сумкина с активным маяком. А вас?

— Здесь? — удивился я.

— Ну, не знаю, — сказал Магистр. — Всегда есть способы.

— Кевин сказал, что никаких внештатных ситуаций не возникало.

— И это печально, — сказал Магистр.

— Печально, что нас не пытались убить? — уточнил я.

— Это все печально в целом, — сказал Магистр. — Неведомый враг мельчает, действует без выдумки, без задора, без огонька. Если есть локация, куда лучше не лезть, он в нее и не лезет. Это навевает уныние. А как же вызов? Как же благородное дерзание? Как же желание сделать то, что считается невозможным в принципе? Убить императора в сердце его собственной империи… Это же свершение, о котором будут складывать легенды! В соответствующих кругах, разумеется.