Дмитрий Манасыпов - Крысы Гексагона

– Нисколько.

Гадя качает головой.

– Я ничего не буду решать сейчас. Но ты можешь не стрематься – я ничего не скажу капо. У меня только один вопрос – для чего в этом деле нужны будут мои девки?..

Хороший вопрос. Честно сказать, я не обсуждал это с Комбригом – но помню, что он говорил. После хорошего траха мужик внушаем…

– Нам будут нужны все люди, – говорю я. – А твоих девок можно использовать как разносчиц. Только не того, чего они привыкли – всяких там мондавошек, гонорей и прочей пакости, – а слухов. Нужно, чтобы по Гексагону поползли неясные слухи – что-то готовится. То ли восстание, то ли еще какой кипиш… Но что, кто и где – неизвестно. Пусть твои бабы как бы невзначай заговаривают с клиентом… – я меняю голос, пытаясь подделаться под бабский фальцет и пищу: – Ты знаешь, дорогой, сегодня мне Мальвина сказала, что ей сказала Виолетта, что слыхала от Элеоноры, как Эллочка обсуждала с Клариссой… Ну и так далее. Поняла?

Гадя расплывается от уха до уха.

– Это мы можем… Это прям по нашему профилю.

– Это первое, – продолжаю я. – А второе… Когда вспыхнет – нужны будут помогальницы на баррикадах. Прежде всего – медсестры. Перевязка бойцов и тому подобное… У тебя есть и смелые девки, есть и полные оторвы. Пусть не только передком поработают…

– Я подумаю, Лис, – повторяет Гадя.

Еще одна подумальщица нашлась. Впрочем, у меня есть догадка, чем ее взять… Не давить, вовсе нет. Здесь другое… Сука, заведующая Борделем, не ложится под номеров, приходящих с талоном. Сука имеет на это право – такова ее привилегия. И отсюда вопрос: зачем ей нужен осмотр в гинекологическом кресле? Это первая, пусть и пока еще зыбкая, моя догадка. И буквально сразу я вижу подтверждение… Я кошусь в сторону редкости – настоящего блокнота, лежащего на столе. Док не оставил бы его просто так – он знает цену бумаги в Гексагоне. Я присматриваюсь – и читаю запись о нашей гран-маман, написанной твердым, хорошо разборчивым почерком Дока. Ах ты ж едрить тебя в гланды…

– Охереть… – пораженно говорю я. – Вот это нихрена себе подача…

– Ты это чего?.. – Гадя настороженно глядит на меня… и взгляд ее падает на блокнот. И она видит то, что вижу я.

– Почему ты ходишь на осмотры к Доку, Гадюка?

Она мнется и злобно зыркает на меня. Но я уже увидел все, что мне необходимо.

– Ты хочешь оставить ребенка?

Гадюка залетела! Она залетела – и сейчас, вместо того, чтобы давным-давно сходить к Доку на аборт, чего-то телилась! И я наверняка понимаю, чего…

– От кого он?

Гадюка какое-то время смотрит на меня – и, отвернувшись, чуть слышно шепчет:

– Крюк…

– Ты хочешь оставить ребенка? Хочешь?!.. И жить со своим мужиком нормальной семьей!

Женщины всегда остаются женщинами, и даже на глазах самой настоящей первостатейной злобной паскуды вроде нее могут блестеть слезы. Она кивает. И теперь ждет чего-то от меня.

– И ты хочешь стать матерью? Родить и вырастить?

Она снова кивает. Самые дикие надежды частенько заставляют делать невозможное – и, глядя на плачущую бордель-маман, я понимаю это как никогда ясно.

А еще мне ясно кое-что другое. Гадюка теперь точно с нами.

Перед самым отбоем ко мне снова заходит Док. Он опять пыхтит своей душистой хреновиной, зажатым в руке аппаратом, из которого торчит мундштук, – и я вспоминаю свой давешний вопрос. Я, кстати, так и не получил на него ответа. Как глубоко законспирированный разведчик, крот, который должен иметь мощнейший мозг, способный запоминать, анализировать, сопоставлять тонны информации – и выдавать результат! – ухитрился сохранить его, ежедневно упарываясь всякой хренотенью?..

– Не быть тебе шпиёном, братец Лис, – смеется Док. – Это же очевидно, дорогой ты мой человек! Я ни разу в жизни не пробовал ни одного кубика этой дряни!

Я растерян.

– Но как же…

– Я просто очень хороший имитатор, – он расслабляет мышцы лица… и передо мной уже совсем другой Док. Даже не Док – а наркот, ужравшийся в слюни. Мятая морда, отвалившаяся челюсть и даже струйка слюны из уголка рта, ползущая по подбородку. – Щ-щ-щто тепрь скжщь, – глотая гласные, вопрошает он – и, мелко потряхивая башкой, пытается сфокусировать на мне свой мутный взгляд. – Произвож… Призвж… Прзвжу впчштление?..

Признаюсь. Поражен. Его не отличить сейчас от множества упившихся в мясо завсегдатаев Норы. Да что там завсегдатаи! Его не отличишь от того самого Дока, которого я регулярно вижу в Норе именно в таком состоянии! Того и гляди песни горланить начнет…

Я развожу руками.

– До-о-ок… Ты просто мастер перевоплощений…

Он ухмыляется – и снова превращается в собранного бодрого пожилого мужика.

– Ладно, с этим разобрались. Теперь слушай. Завтра нам предстоят три очень важные встречи. Очень важные! Первый – Шашлык. Вызван на предмет осмотра застарелого артрита. Уж кого-кого – а его совершенно необходимо перетянуть. Соображаешь?

Я киваю.

– Понятно дело. Жрать-то все хотят…

– Война войной – а обед по расписанию, – кивает Док. – Но это не самое главное… Догадаешься сам или подсказать?

Я смотрю на него и пытаюсь соображать. Голова к вечеру работает плохо – может быть, это последствия сотряса, может – напряженного дня. А скорее – и то и другое вместе. Но я честно пытаюсь понять, чего же хочет от меня Док.

Шашлык – старший повар нашего Пищеблока. Он же и старший бугор. От жрачки зависит очень многое – кто будет кормить бойцов, если бой затянется и перейдет в позиционный? Опять же – Шашлык и завскладом, где хранятся вкусности: рационы с их тушняком, шоколадом, чаем, сгухой и прочей канителью. Понятно дело – все это для капо. Но революция на то и революция – экспроприация и распределение благ. Подбодрить бойцов на позициях, раздав по банке самых настоящих консервов, – это ли не ценно?.. Кстати. Сдается мне, именно там у капо нашего модуля и припрятан самогонный аппарат. Сахарок-то вот он, рядом, далеко носить и палиться не нужно. А застукают – так взятки гладки: это все пищеблоковые, пидоры, машинку измудрили. Им под нож и идти. Так что если есть самогон – можно и по соточке бойцам перед дракой. Тоже смелости способствует…

Я выдаю свои соображения – но Док с хитрым прищуром качает головой.

– Оно так. Но не только. Комбриг велел передать, что это один из самых важных контактов. Придется тебе наизнанку вывернуться – но сделать. Так что? Подсказать?..

И он, сложив пальцы щепотью, трет ими друг о друга. Типа, посыпает что-то.

Ну конечно!

– Травануть капо… – медленно говорю я – и сразу же понимаю, какой пласт геморроя отваливается с потравой.

Док откидывается на спинку стула.

– Конечно. Шашлык кормит с рук весь модуль. И капо тоже. И котел у них – отдельный. Даже если травануть дежурную смену – уже на треть черножопых меньше. А ведь есть и долгоиграющие яды. Я умею делать…