Сергей Лукьяненко - Три дня Индиго [litres]

– Что будешь делать, Максим? – спросил Лихачев. – Мы, я полагаю, расследование закончили. Ты можешь сказать Продавцу, что его товарищ пришел в себя и рассказал, что… лучше без деталей, верно?

– Сожрал кристаллик, испытал ужас и стыд, сделал супертопор и сам себя убил, – предложил я.

– Сойдет ему такой ответ?

Я пожал плечами.

Наверное, сойдет.

Не стоит, действительно, поднимать тот неловкий момент, что я знаю источник, где Продавцы берут головы и руки. Не стоит думать о том, что человеческий мозг в его голове жив, сознание сохранилось – и как во сне воспринимает всё происходящее.

И Продавец выдаст мне возвратный мутаген. Куда он денется.

Дарина станет обычной девушкой.

Нет, не обычной, конечно. Настоящей. Может, мы будем после этого вместе. А может быть, и нет. Это сейчас я для нее – всё на свете. Вернувшись в мир людей, она станет знаменитой, станет звездой. Напишет книгу «Моя жизнь в Гнезде». Будет выступать во всяких телешоу. Да ее Голливуд на любую роль возьмет! Бывшая Измененная, чудом вернувшаяся к людям! От плейбоев до олигархов, все будут вокруг виться.

Не важно.

Дарина станет настоящей, а она хочет этого больше всего на свете.

– Сойдет, – сказал я.

Лихачев кивнул, глядя на меня. Какая-то неловкость была у него во взгляде. Словно разочарование.

Он обвел взглядом захламленный Комок. Невесело рассмеялся:

– А я уж собрался тут пару дней провести. Жене позвонил, чтобы белье и чистые рубашки собрала.

Я подумал, что и про это ничего не знал. Что у Лихачева, которого зовут Игорь, есть жена. Что у Елены был муж-музыкант, который «челночил» лет сорок назад.

– Только я сделаю одну вещь, – сказал Лихачев.

– Мы сделаем, – кивнула Елена.

Я понял.

– Думаю, Продавец не будет против.

– Официально я это проводить не стану, – продолжил Лихачев. – Но это человеческий прах, и он будет лежать в родной земле. Я думаю, вам лучше уйти, ребята.

Милана кивнула, я тоже спорить не стал.

Мы собрались быстро и с тем ощущением неловкости, которая появилась сразу после окончательной смерти Трофимова. Вроде бы он и умер, и задача, поставленная Продавцом, неожиданно разрешилась, а вот неловкость не исчезла.

– Можно вызвать такси, – сказала Милана, кивнув на телефонный аппарат. Иван действительно обеспечил нас связью.

– Как хочешь, – ответил я, косясь на Елену. Доктор рылась в своих медицинских инструментах. Выглядели те зловеще. Лихачев взвешивал в руке топор из «адамантиума». Он что же, отрубать штыри будет? – Или прогуляемся.

– Прогуляемся, – решила Милана.

– Мы пойдем, – сказал я.

– Давайте, ребята, – кивнул Лихачев. – Мы справимся сами, не волнуйтесь.

Вид у него с топором в руках был совершенно маньяческий. Точно, будет рубить штыри.

Мы торопливо вышли.

А снаружи уже стемнело. Вдоль набережной загорелись редкие фонари, в небе переливалось миллионами огней лунное кольцо.

У санитарного фургончика стояли трое в штатском, в костюмах, и двое полицейских в форме. Явно присланная Иваном охрана.

– Чем можем помочь? – спросил один из штатских, подходя к нам. Человек как человек. Средних лет, крепкий, с выправкой. Очень может быть, что ничего не знающий про Прежних.

– Да нет, спасибо, мы домой, – сказал я. – Наши товарищи пока останутся.

Штатский кивнул:

– Может, машину?

– Нет, спасибо. Пройдемся.

– Как угодно, – вежливо ответил он.

– Максим… я на минутку… – Милана коснулась моей руки.

– Чего? А… – Я торопливо кивнул. – Конечно.

– Загляну к вам в машину, – сказала Милана.

– Направо, сразу после входа, – деловито сказал штатский. Милана пошла к машине. Мужчина с любопытством посмотрел на меня. Спросил небрежно:

– Какие-то проблемы? С Продавцом?

– Всё бывает, – туманно ответил я, чем, похоже, заслужил его одобрение.

– Да уж, прилетели на нашу голову… – вздохнул штатский.

Эх… не надо про головы…

– Без них было лучше, – согласился я. – Правда, я еще пацан совсем был.

– А я в Сирии тогда работал, – кивнул мужчина. – По контракту. Такая паника началась, только держись… Все ломанулись в Хмеймим, никто ничего не знает, слухи самые разные. И тут… – Он сделал театральную паузу, явно рассказывая эту историю в сотый раз.

Но я ее не услышал.

Что-то чпокнуло, и на горле мужчины появилась дырка, из которой фонтанчиком выплеснулась кровь. Штатский прижал к горлу ладонь, посмотрел на кровь, потом сунул руку в карман. Чпокнуло еще раз. Я даже не понял, куда ему попали, но он сразу упал.

А возле фургончика падали еще четыре тела.

Я бросился к машине и даже успел вытащить из кобуры пистолет. Наверное, если бы я бросился в Комок, то мог бы и спастись. Но в фургончике была Милана, и я не мог ее оставить.

У меня, конечно, нет никаких высоких идеалов, но я друзей не бросаю, а женщин уж тем более.

Меня ударили по голове сзади, и я мгновенно отрубился.

В прошлом месяце мне доставалось и посильнее.

Скажем прямо, по всем медицинским нормам два раза я должен был умереть.

Но первый раз меня исцелило Гнездо, ведь я был в Призыве. А второй раз вылечил концентрат мутагена. Он, конечно, должен был после этого меня прикончить, но Дарина ввела возвратный мутаген.

Так что ощущения были мерзкие, но знакомые. Голова раскалывалась, подташнивало, в ушах стоял гул.

Раньше мне доводилось драться всего несколько раз, ничего серьезного, обычные детские потасовки с кровью из носа и синяками.

В этот раз, похоже, я получил полноценное сотрясение мозга.

Меня покачивало, потряхивало, потом я почувствовал ладонь на лице. И невольно вспомнил, как Трофимов просил его потрогать, чтобы ощутить напоследок прикосновение человека.

Это было так страшно, что я сделал усилие и открыл глаза.

Я лежал в кузове грузового фургончика, который, похоже, куда-то ехал. В потолке светили два круглых плафона, окон вроде как не было. Милана держала мою голову на коленях. Всё остальное, к счастью, у меня тоже имелось. Сделав усилие, я пошевелил рукой, потрогал лоб. На ладони осталась кровь.

– Так плохо? – спросил я.

– Тебя по голове ударили, – пояснила она. – Нет, ничего. Череп цел.

– А тебя по лицу, – сказал я. У Миланы был здоровенный кровоподтек на щеке. Ну что за день такой, при мне били то девчонку, то девушку!

– Я упала, – ответила Милана. – Честно. Меня сбили, я упала. Специально не били.

С трудом, но мне удалось присесть, опираясь на Милану. В фургончике никого не было. Нас куда-то везли.

– Слуги? – спросил я.

Милана кивнула:

– Наверное. Похожи, как ты рассказывал.

– Много их было?

– Четверо или пятеро, – сказала она, поколебавшись. – Запихнули в фургон и поехали. Ты недолго был в отключке.