Сергей Лукьяненко - Три дня Индиго [litres]

– Извини. Единственный выход. Я же не могу всех их убить. Хотя, наверное, могу! Но не хочу.

Она обняла меня, и мы постояли так несколько секунд, чтобы запомнить друг друга навсегда.

– К Гнезду бежит Милана, – сказала жница.

– Я знаю, – признался я. – Я чувствую. Объясни ей всё сама, хорошо? И моим тоже. Отведешь к ним Анастасию и всё расскажешь.

– Они меня не простят, – сказала Дарина.

– Да, – согласился я. – Но поймут. Со временем. И еще Лихачеву…

– Я всё расскажу.

– Он правильный чел. Всем нашим объясни.

Я вдохнул запах ее волос, поцеловал в шею. Спросил:

– Росс сто двадцать восемь? Саельм?

– Максим, я не знала, – сказала Дарина. – Я не поняла…

– Понял только Прежний, – я покачал головой. – Еще при первой встрече, наверное. Или после Высшего, не знаю. Он понял, что из меня можно выжимать смыслы. Я не знаю, почему так получилось. Но когда я с тобой… с Гнездом… я что-то делаю. Меняю себя, меняю других. Прежние это подбирают. Не кристаллы, кристаллы лишь символ, они получают куда больше, и это им давать нельзя.

Она всё понимала, и я всё понимал, но все-таки проговаривал вслух, убеждая больше самого себя, чем Дарину.

А за ее спиной защищенная зона Гнезда формировала экран.

Он не был круглым, как обычно показывают в фантастических фильмах. Вытянутый прямоугольник, медленно разгорающийся серым светом, достаточно большой, чтобы сквозь него пригнувшись прошла старшая стража, или протиснулся монах… или шагнул я.

Пора было сделать то единственное, что защитит Гнездо.

Расстаться с ним.

Где-то снаружи стоял Прежний и задумчиво смотрел на Милану, вбегавшую в выбитую дверь Минкульта.

В своем кабинете Лихачев закурил последнюю из пачки сигарету, слушая по телефону сбивчивый доклад.

Моя мама нахмурилась, глядя в окно на бледное лунное кольцо, и спросила отца, почему я давно не заходил.

Старая женщина-хирург сидела у входа в операционную и ждала, когда закончат оперировать ее друга.

В своем разбитом корабле ждал отчета последний Инсек с флота вторжения.

Хранитель Раменского Гнезда обходила ряды побитой стражи, до последнего оттягивая самоубийственную атаку.

Я отстранился от Дарины.

Погладил по голове девочку Наську – она так и сидела на полу, в луже едко пахнущей жидкости, отринутая плоть Измененных сочилась сквозь кожу и комками слизи стекала вниз. Раньше я бы воскликнул: «Какая мерзость!», а она бы ответила: «Не дерьмо, не бойся!» Но сейчас я сказал только:

– Береги родителей, сестренка.

Вошел в экран – как был, в рваной одежде и чистеньком плаще.

И холодный воздух Саельма ударил мне в лицо.

С. Есенин. «Страна негодяев».

А trancas y barrancas ( исп .) – С горем пополам.

В. Высоцкий. «Баллада о борьбе».