Сергей Лукьяненко - Три дня Индиго [litres]

– Дарина! – выкрикнул я, рванулся к ней, но круговорот призрачных фигур уже отнес ее в сторону, скрыл за другими Измененными.

А в следующий миг я увидел самого себя. Ничуть не изменившегося.

Ну да, я тут был самый взрослый. В таком возрасте уже не мутируют. Формально говоря, я не проходил Изменения, но Призыв – штука серьезная.

Мой двойник тоже стал частью Гнезда.

Его вытолкнуло ко мне навстречу, и движение изменилось. Теперь мы стояли рядом, неподвижно, а тени Измененных скользили позади и по сторонам, стремясь прикоснуться к живому человеку – каким им уже не суждено стать и кого даже не дано увидеть.

– Я тоже считаю, что вам с Даринкой и Наськой надо уйти, – сказал тот «я», что в Гнезде. – Это правильно. Можно было бы представить дело так, что мы остались прикрывать ваш отход.

Я кивнул.

– Но теперь ты этого не сможешь сделать, – произнес другой Максим и сокрушенно покачал головой. – Даринка хитрая…

– Умная, – поправил я.

Мой двойник кивнул. Протянул руку. Единственный из всех он не просто коснулся меня, а крепко пожал ладонь.

– Береги ее, настоящую. Исправь всё это.

– Что я могу? – прошептал я. – Я не знаю, что делать. Даже если мы отобьемся, я все равно не смогу всё исправить!

Другой Максим покачал головой, будто я ляпнул какую-то глупость.

– Макс, ты опять смотришь только на то, что видишь… Анна!

Откуда-то из толпы вынырнула девочка.

Стратег!

Отпечаток сознания стратега Анны в Гнезде!

Она кивнула мне, секунду посмотрела в глаза. Потом сказала:

– Нет, объяснять ему ничего не надо. Так больше шансов, что справится.

А потом она подмигнула мне – и сильно толкнула в грудь!

Так, что я полетел назад, во тьму, кувыркнулся вместе со стулом и рухнул на пол кафетерия.

Охранник на входе в Представительство меня узнал.

Вообще-то Манеж был закрыт. Люди Лихачева уже уехали, но внутрь никого не пускали.

– Опять ты! – едва ли не с ужасом воскликнул полицейский с капитанскими погонами, куривший украдкой у входа. Я его не узнал, но он, похоже, меня видел и запомнил.

Ну да, еще бы не запомнить…

– Так получилось, – сказал я.

Полицейский смотрел на меня с явным желанием послать куда подальше. Ему было лет сорок, мордастый, потный, с животиком – такой типичный полицейский из анекдотов.

– Мы убили большую часть нападавших, – сказал я. Подумал и добавил: – Вообще-то уже всех.

– И ты убивал?

– Между нами? – спросил я. – Да.

Взгляд полицейского смягчился:

– Я должен был заступать на смену… пришел, а тут…

Он бросил окурок, раздавил и спросил:

– Что тебе, парень? Представительство закрыто для посещения. Завтра приходи.

– Не факт, что завтра смогу, – ответил я. – Надо сейчас.

Капитан заколебался.

– Помню… у тебя была ксива… покажи… а, к черту… Заходи.

Я благодарно кивнул и зашел, он – вслед за мной. В Представительстве царила тишина, пахло какой-то дезинфицирующей химией. Рамка металлоискателя у входа была выключена, свет пригашен. Представительство казалось палатой для тяжелобольных.

– Нам ждать неприятностей? – спросил полицейский. – Кто-нибудь явится?

– Что? – поразился я. – Нет. Не думаю. Вот только… если я вдруг не вернусь из кабинки, а вы потом проверите и меня там не будет… не удивляйтесь. Считайте, что я и не приходил.

Полицейский снял берет и вытер им потное лицо. Покачал головой:

– Ешкин кот… Через эти экраны и впрямь можно улететь к звездам?

– Через эти – нет, – ответил я. – Они на Селену ведут… Спасибо, что впустили.

– Парень, я не знаю, кто ты на самом деле такой, – сказал капитан. – И от тебя неприятностей выше крыши. Но спасибо.

– За что? – удивился я.

– Ты хоть что-то делаешь, – буркнул полицейский. – Я в твои годы такой же был. Куда только не носило… – Он запнулся, махнул рукой. – Сейчас гляжу на молодь, думаю, какого хрена вы себя «серчерами» зовете. Ничего вы не ищете в жизни, ничего не хотите…

– Мы такие, – признал я.

Капитан покачал головой:

– Ты другой. Давай, парень. Делай, что должно. Удачи тебе.

Мне даже неловко стало от его слов. Я кивнул, прошел сквозь молчащую рамку и двинулся между раскрытыми настежь дверцами кабинок. Выключенные экраны в серо-синей окантовке застыли на стенах, будто окна в бесконечную ночь.

Я зашел в «свою» кабинку. Огляделся. Покрытие на полу заменили, оно было новенькое, одним большим куском. Мебель вернули. На стене в паре мест оставались едва заметные вмятины. Может быть, их заштукатурят и закрасят.

Осторожно притворив дверь, я сел на диванчик. Посмотрел на экран, по окантовке которого с треском забегали искры.

– Инсек, нам надо поговорить.

Серый свет полился в кабинку, экран обретал глубину. Я ждал – и вот в экране показался Инсек.

На этот раз он не перенесся воочию и не создал голографическую иллюзию. Маячил в экране, словно в обычном телевизоре, как в тех записях после Перемены, что первое время непрерывно крутили по всем каналам.

– Здравствуй, Максим, – сказал Инсек.

– Привет, – ответил я. – Я обдумал ваше предложение. Я согласен. Мы хотим сотрудничать с вами, мы будем наниматься бойцами. И сразимся с Прежними, уничтожим Слуг… мы их уже немного зачистили.

– Очень немного, – заметил Инсек. – Число Слуг в разной степени трансформации, по моим оценкам, на Земле достигает миллиона.

– Ого, – сказал я. – Теперь их на полсотни меньше, но я понял, работа предстоит большая. А Прежних-то сколько?

Я не ждал ответа, но Инсек неожиданно произнес:

– Их девять.

– Всего? – поразился я.

– Да. Они вполне самодостаточны, Максим. На некоторых планетах есть всего один Прежний. На Земле их девять, и это очень много. Ты же не думаешь, что Прежний – это единичная человеческая особь?

– Нет. Да. Не знаю, – я пожал плечами. – А как иначе?

– Это совмещенные личности, – терпеливо пояснил Инсек. – В каждом есть главенствующее ядро сознания, но оно время от времени вбирает в себя других. Тот Прежний, с которым ты общаешься, – ассоциация двух или трех десятков личностей. Еще есть несколько сотен Кандидатов, но многие из них не удостаиваются личного превращения в Прежнего, а становятся частью уже существующего. Не все, разумеется. Пряник всегда должен быть, даже если он лежит очень высоко.

Я попытался что-то сказать. И не нашел слов.

– Они очень стараются достичь сингулярности, – продолжал Инсек. – Пробуют разные способы.

– А вы? – спросил я. Как-то меня смутила его неожиданная разговорчивость.

– А мы индивидуалисты, – ответил Инсек. Как мне показалось, с гордостью.

– Мне нравится, – кивнул я и даже не покривил душой. – У нас тут возникли проблемы… дурацкие. Большое московское Гнездо, которое в Раменках, вдруг стало требовать, чтобы Гнездниковское перешло к ним.